«Что, гад, не куришь? - Рот перекосило. -
Смотри, как разукрасили - красиво? -
Сморчок сморкнул, зажав одну ноздрю,
И всхлипнул: - Куришь, сволочь!» - «Не курю».
Он пять минут уже меня нудит,
Избитый в кровь и пьяненький бандит.
Тельняшка драная в соплях, в крови, в поту:
Она, должно быть, помнит Порт-Артур.
Татуировки вдоль и поперёк:
Русалка, парус, синий якорёк,
А перегаром тянет за квартал…
«И хто ж тебя, родимый, потоптал?»
«Заглохни, падла, я тебе сказал,
Давай кончай гнилой базар-вокзал!
Я вырубаю сходу, без понтов -
Особенно боксёров и ментов!»
Хотел он харкнуть смачно, но не смог:
Отдачею его свалило с ног.
Я быстро подошёл, помог шпане
И нежно прислонил её к стене.
«Короче, ветки в сторону, самец!
Да ты, в натуре, оборзел вконец,
Исчезни так, чтоб я тебя искал!
Я - Боцман, ты врубаешься, шакал?!»
Я, видно, не врубаюсь (вот беда…):
Наверно, перемкнуло провода.
«Да я же не из местных, золотой.
Но вижу сразу - парень ты крутой.
Стоял бы ты спокойно у стены,
Тебе вообще бы не было цены».
Но как удержишь пламенную страсть?
Он снова умудряется упасть.
Со вздохом наклоняюсь к алкашу…
«Не подходи, паскуда - укушу!»
Он бьётся, плачет, брызгает слюной
И всё грозит разделаться со мной,
А матом кроет - что ни «хэ», то «бэ»…
И чем же я не глянулся тэбэ?
Ты обо мне не знаешь ни фига,
А различил идейного врага,
Который льёт не водку, а ситро
В своё непролетарское нутро,
А нет бы взял на пару засосал…
«Ну ладно; подымайся, комиссар».
ВольнО же мне с тобой возиться так,
Как будто ты мне должен четвертак -
Своих болячек выше головы…
Вот клоун! сел и жалобно завыл.
Он плачет пролетарскою слезой
О драной жизни с драною козой,
Которая гнусна, грязна, глупа
(Да счастье, что такую откопал),
Он гневно костерит весь белый свет:
Куда ни кинь, начальник или мент,
Достали - впору хоть в дерьмо зарыться!
Нет в жизни счастья пахарю совсем:
Кто был никем, тот снова станеть в семь,
А остальные встанут в восемь тридцать…
Он полчаса уже меня нудит,
Избитый в кровь и пьяненький бандит,
Но не желает, чтобы я помог -
Несчастный карлик, сморщенный комок…
«Дай краба, Боцман - топаем домой!
Но только не кусаться, милый мой…»
Вторая половина 1980-х