Псов спускают ближе к полночи.
Братья с ружьями наперевес
Хмурятся, молча взывая о помощи, –
Там, за оградой, глухой, заколоченной,
Там… Притаился Лес.
Темными змейками тени сползаются,
А в глубине, из-под каменных плит,
Что-то незримое приближается,
Что-то неслышное надвигается,
Мягко скребет гранит…
Больше огня и сухого пороха!
Острыми кольями скалится дом,
Стражи бледнеют от каждого шороха –
Лес подступает кругом.
- Сжечь ее, - злой шепоток за мной,
Где-то безумная воет старуха.
Братья лицом к ним, ко мне – спиной…
И чье-то дыханье на ухо:
- Была бы хозяйкою, верной женою,
Могла бы семейный очаг беречь,
Страшный Лес обходя стороною,
И платье носить, чтобы шло волною
И не сползало с плеч…
- Нет,- ощетинился зверь внутри, –
Прочь! Уходите! Не слушать! Не слушать…
Если ваш старый закон велит,
Тело – берите, пускай горит,
Но отпустите душу…
- Сжечь ее, - в голосе меньше испуга,-
Сжечь, и беда пройдет стороной!
Только братья мои по кругу
Мрачнеют и крепко сжимают зубы,
И только Лес за стеной
Сурово навис вершинами гордыми…
И вдруг сквозь толпу и угарную вонь
Он дотянулся и ласковой мордою
Ткнулся в мою ладонь:
Смутно ведомый чужим страхом,
Неслышно последний засов сломав,
Он вдруг навалился!.. Смолистым запахом,
Птичьим гомоном, буйством трав!
И среди праздника новой жизни
Я уйду из людского племени,
Уйду навсегда вслед за теми,
Кто уходил раньше…