Белый саван и траурный зов
Вихря ночи в неясном порыве,
Тихий шелест могильных цветов,
Строки мёртвой погибшей латыни.
Эпитафий погибших в тебе,
Ложе смерти, подтреснувший иней,
Что распят в опьянённом огне,
Плавность форм и нечёткость линий.
Тихий шёпот могильных гвоздик,
Сок граната с руки твоей бледной,
Холод боли и пламя любви,
Шёпот Смерти и грусти безмерной;
Бледной плоти и губ твоих синих,
Затворённых теперь навсегда.
Но, увы, не найдёте ключа,
Чтоб закрыть отворённую клетку,
Силы нет в топоре палача,
И твой дух - лишь эфира виньетка.
Свет полуночи, плачет Луна;
Плачет Смерть о бессмертном грехе;
Но твоя не потухнет свеча
В угасающей, траурной мгле.
Сорок красных могильных гвоздик
Опустились на бренное ложе;
И померк на персте сердолик,
Словно перстень на ласковой коже.
Стон слетает полуночной птицей
С твоих снова родившихся губ;
Долго-долго тебе будет сниться
Твой бессмертный оплаканный труп.
Свечи гаснут у смертного ложа,
В твоей комнате смрад ледяной,
Но одна лишь горит всё же
Синим светом в прохладе ночной.