Двенадцать полных лун исчезло за горой
С разэтаких, с таких, с тех самых пор, пой лира,
Как верный полк, в лесу оставленный тобой,
Единым целым став, ждал воли командира.
Латает он теперь штаны на биваке,
Протертые до дыр о пни в часы безделья.
И бреется клинком, в задумчивой реке
Ловя усов и щек косое отраженье.
И бодрое по нос мурлычет что-то там,
И виду не подаст, хотя с трудом дается,
Что умница-полковник, игрок, любимец дам,
Незнамо где и вряд ли когда-нибудь вернется.
Ах, клевета - не мед, и даже не эклер,
Не пули, а слова изрешетили душу.
Вы правы - мы едва ли для юношей пример,
Мундиры в клетку, и штандарт похож на грушу.
Но что всего скорей доставит нам седин.
И горла поперек застрянет костью рыбьей.
Из этих смельчаков не знает ни один.
Куда ж мы не дошли, на пир или погибель.
Но все ж начисти медь, упрямая труба,
Пой барабан, штыки, не ведайте сомнений.
На белом скакуне спешит сама судьба
Принять парад, все штатское сокрыли тени.
И кажется, что там, в заоблачной дали,
Где в вихре атмосфер закладывает уши.
Еще чуть-чуть, и вспомню я, куда мы шли,
Пойму, каким богам мы завещали души.
2001