I
Над гладью японского моря
Российский взметнулся флаг:
Выходит гулять на просторе
Из бухты крейсер "Варяг".
Он мчится, вращая винтами,
Машина негромко гудит.
Своими стальными бортами
Корабль океан бороздит.
Орудья на солнце блистают,
Провалами дула глядят;
Дельфины проворные стаей
Под бортом по волнам летят.
"Варяг" пресекает дозором
Чужих посягания стран.
Корабль осмотрев строгим взором,
На мостик взошёл капитан,
Он гордо расправил плечи,
Сверкает, горит его взгляд;
Он громы и молнии мечет:
"Погодка паршивая, ****ь!"
Он вперил орлиные очи
В далёкий морской горизонт,
Как будто увидеть там хочет
Противника грозного флот.
Ещё не устав от сражений,
И лавры желая добыть,
Не зная себе поражений,
Врага он желает громить.
Хотя он годами не молод,
Он жил, и немало грешил,
Ещё не дотронулся холод
Его беспокойной души;
Ещё он горяч и свободен,
По жизни немного поэт
В каком-то особенном роде,
Но жизнию не был согрет.
Он жаждет заманчивых далей,
Желает моря покорять,
Но поздно... сломались педали,
А крылья отвыкли летать.
Но он ещё духом не умер,
Он смерти не станет сдавать,
По этой единственной сумме
Он может ещё воевать.
Поддавшись его настроенью
Корабль немноо грустит,
Подобно ночному виденью
Неслышно над морем летит.
Но я, выражаясь коротко,
Скажу, что "Варяг" не один -
Ещё канонерская лодка
"Кореец" плывёт позади.
Светило к закату клонится
И скоро закончится день,
И ночь будто тёмная птица
Погрузит всё сущее в тень;
Из мрака сплетённые крылья
Накроют леса и поля,
И звёздчатым их изобильям
Внимает родная Земля.
Луна серебрящимся диском
Закатится на горизонт,
Неведенье делает риском
Ночь, блажь превращает в закон.
Приятно в объятиях ночи
Лежать и глядеть на Луну,
Тут каждый невольно захочет
Нарушить стихом тишину...
На трубах, бортах и орудьях
Играла лучами Луна.
Что было, что есть и что будет,
Наверное, знает она.
Она улыбалася грустно,
Смотрела "Варягу" вослед;
Корабль освещал сверху тускло
Её бледно-мертвенный свет.
Такое их тяжкое бремя:
Матросы и их капитан
Не знали что в это же время
Из порта выходит Ху-Ян.
II
Бесшумно четырнадцать килей,
Морской нарушая покой,
Несутся и милю за милей
Проходят по морю легко.
Эскадра коварных японцев
Ютится на гребне волны.
Страна восходящего солнца
Желает с Россией войны.
И в этом я их понимаю:
Хороший, однако, момент -
В державе размолвка немая,
Единства в решениях нет.
Страна изнутри подгнивает,
На гране раскола она:
Восстания люд поднимает,
Растёт недовольства волна,
Монарх никогда не прозреет -
Он слеп, слабоволен и глуп:
В стране революция зреет,
А он себе кушает суп.
Не делом народ он прогневал -
Бездействием ропот поднял;
Когда бы безвольным он не был,
То гласу б народному внял.
Раз люди пошли против власти,
То, значит, плохое житьё;
Бездельники всяческой масти
Твердят каждый всем и своё.
Кому-то простая потеха
Монархию словом попрать,
Однако царю не до смеха:
Ему эту кашу хлебать,
А тут и японцы коварно
Решили свой куш отхватить -
Людская обычная жадность,
Но я их не стану винить.
Держать государство не в силу -
Царь справиться с этим не смог;
Правлением глупым могилу
Он вырыл и сам в неё лёг:
Подумали и порешили
Расстрел в восемнадцатый год,
Монарха с семью пришили:
"Царизм с государем умрёт!"
Но только к чему эти строки?
Зачем же пишу я стихи?
- Сотрут временные потоки
Всё зло, всё добро, все грехи.
Хороших поэтов немного,
Быть может, и я не поэт,
Но мне, кроме этой дороге
Милей ничего в жизни нет.
Хороших поэтов немного,
Но ты не смотри свысока,
Но ты не суди меня строго,
Быть может, и я на века
Запомнюсь людским поколеньям,
Войду во писательский круг,
Но не без твово позволенья,
Любезный читатель и друг...
Да только увлёкся я что-то,
Нельзя мне вот так зависать:
Ведь надо усердно работать,
Мне надо поэму писать,
И я возвращаюсь скорее
Туда где играет волна,
Туда, где "Варяг" и "Кореец",
Туда, где им светит Луна,
Где дали молчанием полны
И где замыкается круг.
Там пенят барашками волны;
Японское море вокруг.
III
"Варяг" и "Кореец" устали,
Идут не спеша в Порт-Артур,
И на ночь на отдых остались
В Чемульпо, корейском порту.
Но вот наступает и утро,
На береге пение птах,
И иней, как белая пудра
Тревожно лежит на бортах.
Как сильно волнуется море!
Наверное, знает оно
О том, что случится здесь вскоре,
О том, чему быть суждено.
Закончено властвие ночи;
В прозрачно-туманной дали
Виднеются чёрные точки,
Наверное, то - корабли.
Они приближаются к порту,
Японский колышется флаг,
Эскадра, подобно эскорту
В кольцо замыкает "Варяг".
Их явно не мирные цели:
Раздалось нерусское "Пли!"
Смертельную песню запели
Орудиями корабли.
"Варяг" окружён всесторонне,
Щетинятся пушки на нём.
Готовый всегда к обороне,
Он встретил япошек огнём.
Свинцом поливают орудья,
От выстрелов грохот стоит,
Осколками ранены люди,
Снарядами корпус пробит;
А вражь наступает упорно,
Хотя и потери несёт.
Сдаваться теперь смехотворно, -
"Варяга" ничто не спасёт.
Вокруг крики, взрывы и стоны,
А по небу чайки кружат:
Они как над полем вороны
Добычу свою сторожат.
Японцы на нас наседают,
Неравен и краток сей бой;
Они нас числом поедают,
Как туча ест небо собой.
Конец скоро битве кровавой:
Держаться уже нету сил,
Но коль погибать – так со славой,
Которой ещё не вкусил.
К фрегату врага подплывает
«Кореец», объятый огнём,
Один за другим умирают
Матросы отважно на нём,
Но вот, подобравшись вплотную,
Ударившись бортом о борт;
Спокойное море волнуя,
Японцев рванули в упор.
Надежда последней уходит,
Но некому тут уходить:
Надежды и не было, вроде...
"Варяг" остаётся один.
Пожар разгорелся на баке,
Осколком сражён капитан,
А эти японцы - собаки
Ликуют, подобно котам.
Погибли почти что все люди,
Прострелен осколками стяг;
На залпы японских орудий
Молчаньем ответил "Варяг".
Как некому стало сражаться,
Нет силы вражину побить
Врагу не желая сдаваться,
Решили корабль потопить.
Не слышно ни криков, ни стонов:
Встречают с достоинством смерть.
Корабль очень медленно тонет
И словно боится успеть.
На волны корейского порта
Российский спускается флаг;
"Варяг" погружается гордо
На дно, но не сдался "Варяг".