Простужена гитара и опять
Минуты въелись в хоженые стены,
Но календарь, как ранее, не слепнет
И принялся назойливо считать,
Сколько же наш год рождает кашель,
Он так летит на крыльях стрекозиных,
Но крепнет. В час невозмутимый
Хандры живых. И чьей-нибудь, и нашей.
И до того любимый крепкий чай
Застрянет где-то вместе с словом,
Которое, то выкриком, то стоном,
Так норовило вылезть невзначай,
А нам уже и месяц так свободен
С молчаньем этим и комочком ртути.
И кашель тот никто и не осудит,
Что этой сырости за окнами угоден.