Как старый воин, переживший гром,
Стоит согбенный, обветшалый дом.
Покинут всеми, позабыт людьми,
Скрипит он приоткрытыми дверьми:
Как будто просит вас к нему зайти,
Ведь он привык к общению, увы …
Погасли окна, словно взор очей,
Он пуст, он бесприютен, он - ничей…
Но помнит много – ведь стоит века,
Его ласкала не одна рука:
По тёплым стенам проводя рукой,
Делили люди с ним и холода, и зной.
Он помнит всех: от князя до прислуги,
И все грехи людей, и все людей заслуги.
Но был свидетель он всегда НЕМОЙ:
Не мог вмешаться ни во что. Порой
Он плакал так и сильно так кричал –
Но лист берёзы только облетал…
А люди, нет, не слышали его:
Как он страдал, болел и чахнул отчего –
Всем было всё равно. И так во все века…
Он выплакал усталые глаза,
Он плечи опустил, он обветшал, согнулся,
Он крепко спит, ещё он не проснулся.
Но мнит – лишь завершится С О Н
И станет всё, как было: нежный звон
Бокалов снова очарует,
Веселье человека здесь банкует,
Резвится мерной поступью, влечёт,
И всюду ЖИЗНЬ, как КРОВЬ ЕГО, течёт…
…Кряхтит он и скрипит, а ветер дует
И отрывает с крыши черепицы,
А лес шумит, и шепчутся берёзы,
И в окна смело залетают птицы…
Его промочит дождь, захолодят морозы,
Но юная весна согреет, вытрет слёзы;
Он станет каменным приютом для ворон,
И змеи свадьбы отыграют в нём…
Златая осень одарит листвою:
«Засни, дружок, ведь я всегда с тобою…»,
И он уснёт, безмолвный, одинок,
Как старый-старый и не нужный Бог…