Узаконенное сумасшествие прохладных осенних утр,
Кружево солнечной музыки из-за тяжелых туч,
Величие обыкновенности, если ты достаточно мудр,
И звуки органа, которые можно потрогать, как теплый луч.
Ломкая хрупкость листа, облетевшая позолота лип
Запах осени прячется в мокрых листьях, что обронил клен
Ты просто сидишь у окна и вдруг понимаешь, как ты влип,
В это настроение, в присутствие осени, в которую ты влюблен.
Согретый в руках бокал с плеском старого коньяка на дне,
Абажур, с пылинками еще доброго прошлого века в мохнатых кистях,
Пытается что-то тихо вопить телевизор, как фон в бесконечном сне,
Сне о ней, о царице прощального бала, как говорят в новостях.
Невозможно поверить, что все это снова пройдет. Ворохи листьев, шелест ветра,
Легкий морозец в прозрачности неба, и – главное: желание взмыть
В это самое небо, хотя бы на полчаса, на пять этажей вверх, на двадцать два метра
И поверить снова себе и в себя, и в жизнь, и перестать уже ныть.
И когда-нибудь, лет через двадцать, а лучше сорок, а может быть тридцать семь,
Не торопясь никуда, идти по дорожке осеннего парка за руку с маленькой внучкой,
И с любимой все эти годы женой, туда, под привычную старых деревьев сень,
И улыбаться Осени, ее ласковой нежности, и даже привычке расплакаться пасмурной тучкой
В неподходящий момент. А еще тому, что счастье – правда бывает, и есть и было.
И осенью это почему-то отчетливо ясно. И если ты вдруг, случайно, об этом забыла,
То я – расскажу. Этим вечером, в нашем парке. Зонтик возьму. И не ревнуй меня к ней –
Это просто Осень, она пройдет. А у нас всегда будем мы, и много счастливых дней.