С прискорбием и в расстроенных чувствах я описываю события недавних дней.
И кто же знал, что все так некрасиво получится!
Значится, в ожидании обеда, решил я прогуляться по раю во время прохлады дня. Гуляю, гуляю, и вдруг замечаю, что Адама нигде не видно! Ну, думаю, дела!
И громовым голосом воззвал создание свое пред очи мои.
Адам из кустов мне заявляет: «Мы тут с Женой голые, посему стесняемся!»
Так как я был всевидящим, и все знал наперед, то уточнил у него: «Это с какого такого [перепугу] вы стесняетесь? Небось, плодов запретных натрескались? И наверняка немытыми. Ну, хоть не пучит?»
В общем, пришлось учинить допрос с пристрастием.
Оказалось, змей – гад подколодный, насоветовал Жене Адамовой вкусить.
Зачем ему это было нужно – до сих пор понять не могу. А Жена угостила мужа своего…
Короче, чада мои откушали по плоду, открылись у них глаза и осознали человеки, что болтаются они по раю, фигурально выражаясь – в чем мать родила – даже без нижнего белья.
Правда, Жена оказалась весьма искусной швеей и в мгновение ока соорудила из листьев смоковницы (а не фиговых!) Адаму – элегантные семейные труселя, а себе – чудное бикини.
Понял я, что все надежды рухнули, что люди теперь начнут плодиться и размножаться, как я им и заповедовал. Бедный Едем! Визг, писк, соски-памперсы…
Но, так как я – самый [добрый] бог, то решил раздать на орехи и правым и виноватым.
Змею оторвал ноги и пообещал, что отныне все его потомки будут ползать на ихнем чреве и питаться прахом, а так же постоянно кусать всех женщин за пятки с тем, чтобы укушенные женщины колотили укусивших их змей по голове.
Жене, соответственно, тоже досталось: отныне и присно обязал беременность ее быть скорбью, а не радостью; повелел, чтобы дальнейшие роды происходили в страшных муках и болезнях, наградил Жену постоянным либидо к Адаму и запретил эмансипацию.
Адам пострадал меньше всех – я лишил его бессмертия и приказал ему и потомкам его быть пахарями-вегетарианцами.
И он на радостях, что так легко отделался, а не умер в тот же день (как я говорил ему ранее), сбегал в ЗАГС и там назвал Жену свою Евою.
Это имя мне тоже [понравилось], по сему случаю я зарезал пару коров, освежевал их и сшил молодоженам одежду кожаную. Сам. Потому что всемогущ.
А потом попросил Адама покинуть помещение и идти возделывать поля и огороды.
Еву, кстати, я никуда не выгонял, она могла бы и остаться, но ей, наверное, очень уж захотелось стать женой декабриста.
К сожалению, пришлось пойти на некоторые расходы – нанять круглосуточного Херувима, заказать ему обращающий пламенный меч и поставить караульную будку на востоке Едема, дабы путь к дереву жизни находился под постоянным контролем.
Жалко, конечно, чад своих. Ведь и самые первые люди, которых я когда-то создал, убежали от меня и расплодились по всей земле. Теперь и эти. И ради чего? Ради того, чтобы стать смертными и плодиться, как я им и велел когда-то. Ведь раньше никто в муках не рожал.
…Да переборщил я малость – слишком активно размахивал волшебной [палочкой] – и теперь в муках рожают все млекопитающие, некоторые виды живородящих рыб и птицы яйцекладущие. Вечером, как раз по поводу птиц пришлось выслушать длинную нотацию
от Голубя.
Обиделся на него, выпил стакан кефиру, взял плюшевого мишку и пошел спать…