На багровый гранит
и на белый , но пасмурный мрамор
он смотрел с высоты
безнадежно растраченных лет.
Серебрились виски,
и тревожились старые раны,
и стояли кресты
у надгробий свершенных побед.
И искрилась вуаль
на лице её скомканным смехом,
и в перчатке рука
не спешила открыться ему.
Было чуточку жаль
пролетевшего звонкого лета,
и струилась река,
и хотелось уплыть одному.
И грести поперёк,
и бросать за корму эдельвейсы,
как таинственный знак
уходящей в подполье души,
и грядущего рок
принимать, как счастливое действо,
что играют сейчас
два актера Театров Больших…