Истертыми подошвами сквозь тени
ступаю я по капелькам чернил.
В твой дом ведут бетонные ступени,
ажурный блеск серебряных перил.
Теперь скрипит настил его дощатый,
ступала по нему когда-то знать.
Дом холоден, в нём век живёт двадцатый,
и могут стены сквозняком шептать…
В свеченье комнат прежним перламутром
слетала амальгама у зеркал.
Когда колокола будили утром,
в них застывал столетия оскал.
И хохот революции занозой
впивался в пальцы и вжимался в свет,
и падали с небес шипы и розы,
и оставляли свой кровавый след.
Невольниц-комнат вижу поэтапно,
слагая цепью истины парсек.
Вернулась в озарённую внезапно
жизнь дома и оскалившийся век.