маме, Людмиле Павловне Голенко
Не отнимай, Господь, последней муки
У памяти, чей берег сиротлив:
Вплывают в сновиденья снова руки,
Лаская, словно трепетный прилив.
Я в пустоте осунувшихся комнат
Ловлю их теплый запах и навзрыд
Бреду по краю бездны, вероломно
Нащупывая путь. А он размыт!
В груди зажав щемящий сердце воздух,
Я падаю. Мне больно! В Лету лет...
Дрожат ушные перепонки: «Поздно,
Дочурка!» И…»Вернись, лети на свет!»