1. устала
Чтобы попасть сюда, нужно ехать прямо от Бога и взять левее...
Только здесь не увидишь счастливых и радостных лиц.
Встречаются иногда политики. Но они боятся. И с ними сложнее
иметь дело... Ещё здесь бывает много известных писателей и актрис.
Я часто смотрю на небо. Почему-то на нём никогда не бывает солнца.
Но много звёзд. Я молюсь иногда на них. Вчера Большая Медведица
мне светила особенно ласково... А друг того маленького японца,
с которым я провела весь день, подарил мне изумрудную мельницу
и сказал, что она принесет мне счастье... А я потом долго плакала...
Мне тоскливо без тебя, мамочка... Я почти забыла твоё лицо.
Я только помню, что тем летом мы смотрели фильм Алана Пакулы...
Мама, Мадам сказала, что не отдаст мне твоё серебряное кольцо,
если я не буду "её хорошей девочкой". Я так устала, мамочка!..
Знаешь, у неё очень холодные влажные пальцы и ястребиный нос.
Мне страшно, когда она называет меня "моя сладкая лапочка".
Мамочка, почему тебя нет рядом? Мне опять хотят дать нарко...
... ... ...
С некоторых пор я стала забывать своё настоящее имя... Странно,
но, знаешь, мне уже ни чуточки не больно, когда я вспоминаю то лето,
когда ты «ушла»...
Я не могу больше! Приди за мной поскорее, ладно?
Уже четвёртый год я под подушкой храню для тебя конфеты...
***
2. мы звали её Любовью
...числа двадцать третьего последнего месяца в этом уставшем сезоне
(на удочке ночи – луна, как пойманный неделю назад детёныш акулы)
пишу тебе в последний раз, чтобы сказать... Похоже, страдает кессонной
болезнью весь экипаж. На верхней палубе резвятся танцовщицы из Стамбула
с помощником капитана, словно празднуя день очищенья Помпеи от скверны –
неделю без пресной воды, боцмана смыло волной, мостик давно разрушен...
Уплываем всё дальше, не веря ни в Бога, ни в Чёрта, ни сладкоголосым сиренам –
мыс Доброй Надежды унизан обломками кораблей, словно бусами из ракушек.
Кажется, раньше из каждой каюты был выход, был вход, причины и даже мотивы...
(как говорил боцман, любой замок предполагает наличие ключа, сноровки и каплю масла)
Теперь всё просто, как воздух. Мы заперты в трюме: считаем приливы-отливы,
ругаемся матом и на ночь (ведь Бог терпелив) бормочем цитаты из Екклесиаста.
Терпеливее Бога только акулы – молчаливо ласкают обшивку шальными мордами...
(боцман, бывало, любил дразнить их, попыхивая трубкой, потягивая бразильский кофе,
пока не выпал...) А знаешь, твой подарок, рыжая красавица колли, умерла вчера родами.
Жаль бедняжку (в отличие от боцмана). Помнишь, мы звали эту ласковую суку "Любовью"?..
Пожалуй, я не вернусь. Больше не жди на пристани. Но летом в каком-нибудь Сан-Диего
(на ужин, конечно, как обычно – вино, шоколад, креветки и уже заказана ложа)
поставь за меня пару монет на любую гнедую в твоём следующем забеге...
У меня так и не получилось. Я, как всегда, ставлю всё. Да всё не на ту лошадь...
***
3. чужие
мы когда-нибудь ступим с тобой на заветный берег
ты и я – и уже никаких затяжных истерик
будет осень ласкаться я думаю будет осень
тёплый мягкий песок и шальная морская просинь
мы слегка улыбнёмся друг другу – почти чужие
уходящее солнце нацелит лучи-ножи и
вдруг пронзив ими как бы шутя беззащитное небо
заалеет клеймом на ладонях «зачёркнуто. небыль»
как когда-то заплачут поникшие карие вишни
провожая озябшую синюю птицу – всё выше...
ты и я – безнадёжный мираж в предрассветном тумане
на песке не увидеть следов не оставленных нами
***
4. ненужная
ты сегодня умрёшь, мой малыш
сучья нежность моя
я
налью себе чай
и – прочь
в приоткрытые двери ночи
слышен жалкий щенячий лай –
глупый глупый ненужный комочек
ты сегодня умрёшь
а на память о нас –
горстка строчек
боль стекающих нежностью фраз
в многоточиях – ласка... последняя...
впрочем
ведь не так уж и мало в сумме
мой малыш
мой...
...будильника зуммер...
что же ты? умирай!..
мой малыш
сучья нежность моя
к чёрту!
финиш
***
5. п р и к о с н о в е н и е
ей снились караваны из Марокко
душистый кофе аромат сафари
её манили розовые замки
а дождь-художник рисовал портрет
на тёмных стёклах будто ненароком
сползало с бёдер шёлковое сари
заплаканные губы чужестранки
капризный взгляд сквозь дым от сигарет
она была до поцелуев жадной
ловила стоны словно рыбка невод
и локонами цвета шоколада
как мотылёк едва касалась губ
будила вожделение и жажду
а ты молился слепо веря небу
её богам и вкус её помады
преследовал во сне ты не был груб
ты не был зол ты не был зван ты не был
ни ко двору ни к сердцу блеск огней
прикосновеньем скальпеля вдоль кожи
последний выход в суету машин
и жгущий свет от рампы грифом белым
терзает плечи грудь живот а ей
привиделись подснежники о боже
the end of special jazz for нормa джин
***
6. з а з е р к а л ь е
и останется имя – на краешке глянцевой ночи
словно лезвие в сердце улыбку швыряет луна
люди тоже бывает сбиваются в стаи по-волчьи
промахнулся акела – и участь его решена
а на кончике губ – слабый вздох и дрожащее слово
и блестящих снежинок чуть влажная тёплая взвесь
ну же выпей алиса – но зеркало падает снова
опоздал белый кролик столетий примерно на шесть
а потом как положено много цветов и рыданий
и банкет но сжимается память комочком земли
океан почему-то внезапно окончился ванной
а обмылок любви – эксцентричным эскизом дали
на финал не хватило немного – всего лишь начала
хэппи-энд отменён по заявкам вещает эфир
только глупый титаник с надеждой стоит у причала
а в кондитерской аннушке сдачу дают за кефир
***
7. фейх_ёво
вновь изучаю физиогномику рассыпанных строчек.
литрами пью добавляя доверчивость-brandy в кофе.
сжавшись кидаю в пропасть ползущих минут-одиночек
«где ты?»-метраж и дерзких маленьких стрелок профиль.
сжимаю часами руки до трещинок нежности в коже.
время стекает тёплой каплей эритроцитов...
листаю томики по хиромантии и... о, Боже!
снова вижу луну и под солнцем палящий юпитер.
когда тебя нет это верно под утро взбесилась венера.
когда нет меня это «мы» минус «ты» и помножить на вечность.
в упор головой-на-плечах на часы – как Париж над фанерой
летают минуты-часы-ожидание... вязкая млечность
стекает дорожкой истомы под трепетной грудью. снимая
сомненья – движеньем... касаньем... дыханием... может болезнь?
быть близко-не-рядом. и нежность – снаружи. по тонкому краю.
внутри же – густая бурлящая страсть наполненной джезвы.
смываю дневное и плод фейхоа ласкаю губами.
страницы листаю и надо же точно! – сперва «было слово».
минуты ползут игуаной по нервам... сложу оригами
из слов или чувств. но когда тебя нет – не хочу. и вообще
фейх_ёво.
***
8. кукла-валяшка
в вязаном свитере мыслей прокурено-чёрном
колет себя убеждаешь – тепло и комфортно
пусто тоскливо и жалко себя по нечётным
чётными – злость словно девка с тверской красит рот но
чёрт побери снова снишься ты снишься хотя
угол открытости губ равен точно нулю
странно а пальцы так сильно коснуться хотят
и пробежать по щеке лёгкой бабочкой лю-
фтганза с «тобою» опять улетает на север
а с ночью приходит вдруг память касаний и снов-
а я дико мёрзну до мозга в отсутствие верю
не верю игра в подкидных дураков всё равно
теперь загадаю на белое листья ромашки
снимут усталость ты запах уловишь нечая-
нно хрупкий под воду уходит кораблик бумажный
вензель по борту размыло осталось лишь «...щаю...»
ласковый всплеск и – забвение нежности кроха
куклой-валяшкой лежит тихо болен сверчок
дряблое тело исследуют пальчики Коха
«верить нельзя отказать» и печать на плечо
***
9. e m m a n u e l l e
н.е.ж.н.о.с.т.ь
в раковинке перламутровая
исполняя мелодии венского леса
раскрывается просыпается
говорит «доброе утро» и
«быть вашей лестно»
ишь старается
н.е.ж.н.о.с.т.ь
вылизанная выласканная
билась в ладонях
сопела притихла
авось не прогонят
свернулась мурлыкой –
не тронь её
н.е.ж.н.о.с.т.ь
хрустальная туфелька
этому мала этому мала
этому не дана
до сих пор одна
бриллиантовой крошкой рассыплется
нет чтобы свыкнуться
молчит не откликнется
удалится на взводе
н.е.ж.н.о.с.т.ь
вроде бы
***
10. по-чёрному
Сначала она была солнечной, мягкой и нежно-доверчиво-ласковой.
Она всегда точно знала, где лежат позабытые мною кредитки
и не в стирку ли я бросил пакет с гамбургерами по рассеянности.
Если Вы меня спросите, я и не сразу отвечу, что же заставило
эту милую, добрую, светлую, тёплую девочку из моей фаворитки
превратиться в фурию. Я, честно сказать, пребываю в растерянности...
Хм... Попытаться вспомнить, когда она начала предавать меня?
Сначала по мелочам – ну, знаете, например, улыбаясь невинно,
говорила, что не помнит, гладила ли она мне к банкету рубашку.
Потом и время кокетливых улыбок минуло. Не проходило и дня
теперь, чтобы она не ставила мне подножек, жеманно-картинно
надув губки и расстегнув три пуговички на блузке... Каюсь, промашку
я дал, когда не желал всего этого замечать. Дальше? Она всё чаще
стала приводить в дом эту свою су... (простите) сестрицу –
бесцеремонно-вульгарную особу в юбке-мини и топе на голое тело,
в сандалиях, с цепочкой на щиколотке. Словом, не баба – ящер
двуногий. Я (вот, как на духу!) сразу стал побаиваться этой девицы.
И, как потом стало ясно, не зря... Чума! Чтобы она в Аду горела!
В общем, не буду занимать Ваше время, товарищи-граждане Судьи.
Убил я эту змею – ту, что жила со мной. Сердце, вот, долго, правда,
стонало и ныло ночами, западая по-чёрному клавишей «си-бемоль»...
А сестрицу её (запишите!) взашей вытолкал да наподдал ещё! И, по сути,
я прав, господа Присяжные! Наконец-то, и мне из «вчера» засветило «завтра»!
Так окончили свою жизнь две стервы: Память моя и сестра её сводная – Боль.
***
11. я могу стать натурщицей...
Хочешь?
Я дотянусь до звезды,
разрезая пальцы её краями,
и рухну в ладони твои,
продлевая Линию Жизни...
Хочешь?
Я протянусь параллелями,
электричеством
соединяя разведённые
мостики губ...
И разряд
гаммой пробежит
под одеждой,
отражаясь негой
в глубине
глаз твоих...
Хочешь?
Отпустим
перекусить
Того, с перстом указующим,
что так высоко забрался
на мощённой душами
Площади
и за нами следит немигающим
взглядом...
Давай отпустим его на ланч
и я заменю его
на эту Вечность...
Но об одном прошу:
держи покрепче коней!
(всю четвёрку)
Или отпусти их на волю -
взнуздаться
я не смогу,
но попробую быть покорной...
(хочешь?)
А после ланча
(в обеденный перерыв,
в каком-нибудь лифте
между восьмым и четвёртым)
мы можем попробовать...
...
(хочешь?)
Там же, в лифте,
или (если хочешь)
прямо в Летнем Саду
я могу стать натурщицей
и обнажить
свои желания...
Я могу быть распятой
между бешеными лошадьми
моих чувств...
Если пятым -
тем, что в сердце
тем, что отметиной ляжет,
будешь ты...
*****