***

вечер молча угрюмо чернел,
вяло звезды на небо выволок.
в сто второй квартире
был открыт огонь
из всех батарей стеклянных бутылок.
три пары осенне-весенних ботинок
стояли у железной двери сто второй.
двое типов слишком глупые,
чтобы быть злыми,
и один недостаточно умный,
и поэтому злой.
и когда язык уже переставал ворочаться,
стены поплыли, а потолок
закружился и полетел вниз с размаха,
тот, который злой, вдруг почувствовал,
как одинок.
и пошел домой,
мысленно посылая тех двоих глупых нахуй.
на перекрестке его чуть не сбила машина
с помятой
дверью. скрипнули тормоза.
и он громко ругался матом.
и фары светили в глаза.
уже возле дома встретил меня
(я шел к другу обсудить планы завтрашние),
спросил прикурить.
я еще заметил,
как на пальце у него блеснуло кольцо.
и мы разошлись.
и ветер
свистел ему в спину страшно,
нагло пялился мне в лицо.
мрачные высоковольтные вышки,
грязные ямы,
провода как колючая проволока,
лужи и собачье говно.
черные дыры в пластиковых оконных рамах,
и я, проходящий мимо остановки
"платформа косино".
потом я поднимался в лифте.
было немного не по себе от тишины,
и я почти слышал,
как во всех квартирах
постукивают сердец подгоревшими котлетами
люди. инвалиды столетней войны
между неживыми предметами.