Гусениц тьмы, листья сделав добычей,
алчно терзают живой изумруд -
самозабвенно в работе привычной
зелень они до прожилок сожрут;
в чреве смердящем устроив завалы,
коконы после совьют, где поститься
и размышлять предстоит им немало,
чтобы возникли их новые лица...
Пленницы тесных и сумрачных келий
вскоре придут к неизбежной развязке:
к вкусу нектара, изяществу тела,
к дивным узорам, божественным краскам.
***
Сад изуродован чёрной работой,
полчища давятся жирным обедом;
ртом, переполненным пищей, мне кто-то
правду пытается с листьев поведать:
– Не осуждай, ведь Господь к совершенству
нас призывает, обжорство осилим
и обретём неземное блаженство,
в келье монашеской вырастив крылья!
Я, ослеплённая вспышкой гордыни,
возгласу твари ползущей не внемлю,
преображение сада в пустыню
даже по воле Отца не приемлю.
– Жалкий червяк, брось свои наставленья,
пусть бы Господь вас, обжор, уничтожил!
Разве достоин Он поклоненья,
коль ненасытность умерить не может?
Спорить не стала она и поспешно
скрылась, ворча об утехах телесных:
– Пищею тело насытить безгрешно,
мы на земле – не в просторах небесных…
Да, я ползу, я сады пожираю,
только, смиряя гордыню и злобу,
волю Отца на земле исполняю:
бабочкой выпорхну скоро из гроба!
***
Встреча такая была не случайной,
в ней я увидела волю Господню.
ПРЕОБРАЖЕНИЯ выведав тайну,
келью пустынную строю сегодня!
Фото из Интернета.