Мне впору топтать сонную землю в роли юродивой нищей
Мне хочется плакать навзрыд, но надо ползком сквозь слёзы – в огнище
В моих кулаках пустота, в кармане – ракушки, в крови антидоты
Я смею писать записки про Бога на тонких листках блокнота
Он прячется в юных солдатских телах, что рвутся в тряпьё на войнах
Он смотрит из глаз животных, смиренно ждущих на скотобойнях
Он щурится из под ресниц дошедшей до «дна» заплаканной ****и
Он там, во взгляде худющей старушки, просящей «подай Христа ради!»
Он в стоне той матери, что безутешна, лаская больного ребёнка
Он в синих набухших венах брошенной женщины, пьющей горько
Душевнобольные твердят, будто он - санитар, утирающий слёзы
А дети чуют его теплоту под маской Деда Мороза
Он в радостном выдохе той, что едва родила; во вдохе младенца
Он в сердце жестоком штопает рваные дыры – добреет сердце
Он в звуках слова «люблю», в кристалликах льда и в гаснущих звёздах
Он тут, он везде и рядом. Он там, где страшно. Он там, где поздно
Я выпью вина, я слишком устала, я будто прошита током
Но он - в кружеве букв, написанных тёплым кровавым соком
Он здесь, прямо во мне, поёт изнутри, щекочет под кожей
И я говорю «спасибо, что - есть, что - здесь, что - со мною, Боже».
13.11.08.