Сплин.
Сплин дышит утренним воздухом с высоты балкона многоэтажки. В его руке чашка кофе, в голове вертится какой-то стих.
Сплин медленный, равнодушный и прохладный.
Блюз.
Блюз играет всю ночь в миноре, перебирает клавиши под коньяк, черный кофе и сигары. Блюз протяжно что-то стонет про дым, туман и смог. Все в восторге, но аплодировать никто не решается.
Сплин спит ночью, нежась в белоснежных простынях, и часто страдает бессонницей. Бессонница рождает чудесные строки, но сплин ленив и медлителен: он не спешит их записывать. И забывает с первым тревожным сном. Некоторые все же возвращаются: уже утром, с кофе и сигаретой.
Блюз не спит никогда. Разве что когда все разойдутся под утро – мягко упав на рояль, не вынимая из красивого рта сигару. Кто-то укрывает его тихонько пиджаком; сигара тлеет, пепел крошится на ковер.
Вечер. Разве что вечером сплин не бывает одинок. Потому что так не принято; и он встречается с друзьями по клубам и пабам. Считает минуты до 23:00, когда уход не будет считаться неприличным.
Блюз не бывает один. Он слишком star, чтобы ему могли позволить одиночество – будь ему хоть двадцать, хоть сорок пять. Каждый вечер его дом полон людей – вот откуда кофе, сигары и коньяк.
Сплин и блюз не похожи. Столкнись они на улице, им бы и в голову не пришло, что вот она – родственная душа - прошла рядом. Их объединяет одно: осень, это чудесное межсезонье, в котором они родились…
Сплин и блюз рождаются в душе осенью. Осень рождает в душе сплин и блюз.
12.10.2008.