Я боялась, когда темно,
и – лишь света пятно на шторе,
И пролито на стол вино,
и вступление – в ре-миноре…
Но однажды ко мне пришёл
и остался в двери зарубкой,
С керамической красной трубкой
некто в чёрном, на вид – креол…
Попивая из рога тишь,
он сверкает алмазным зубом,
Именует себя Мактубом
и раскуривает гашиш…
Наливает мне в рюмку сна
вкуса мглы и древесного клея…
Предлагает допить скорее.
Я стараюсь. Я с ним – честна…
– Не бывает не вещих снов,
– говорит, мой гамак качая, –
Как неискренних слёз не бывает,
как гнилых не бывает обнов…
Есть лишь время под глиной слов,
пересушенное страстями,
Есть лишь племя его курцов,
и Аид, подносящих пламя…
Я пьяна. Этих бражных тем
напилась и забыла, кто же
Рядом в ложе со мной уложен
и представлен чтецом поэм…
И, вкушая его глагол,
обретаю способность верить
В близкий путь и далёкий берег,
в тленность вин и невинность зол…
Припадаю к стеклу и пью
до паденья основ и истин,
Бьюсь челом и целую кисти
его рук. И внемлю вранью…
Он склоняет меня к любви,
или к бегству от наслажденья,
К чувству бурного пресыщенья,
от видения – к визави…
Бог ли, демон – не знаю я…
Он, воистину, взором ясен,
И до самого дна – прекрасен
его слог, а на дне – змея…
И на скрипке играет мгла
терракотовую «Аиду»…
Я войду, а потом изыду
из всех зол антиподом зла…