Тот стул стоял в красивом доме,
И много, много лет подряд.
На нем сидели, как на троне,
Ему сменили весь наряд.
А он стоял, все год за годом,
Эпохи гнили, шли года,
И в этом доме стал уродом,
Его любили господа.
А он стоял, так монотонно,
Что нерв зубной едва дрожал,
Всем без него, казалось б, томно,
Он никому не возражал.
А он стоял, все так же ровно,
Своим молчаньем покорял,
И был властителем в хоромах,
И простотою восхищал.
А он стоял, набитый ватой,
Ему урчали кошки днем,
Его владелец был богатым,
Но в доме стул был королем.
А он стоял, храня секреты,
Хозяин стул свой протирал,
Друзьям не говорил об этом,
На нем мечтал, на нем страдал.
А он стоял, кому-то в радость,
Все отыскать пытались в нем,
Какую-то земную слабость,
Но совершенен был во всем.
А он стоял, не знал несчастий,
Не знал на вкус морковь и соль,
Был талисманом от ненастий,
И поглощал чужую боль.
А он стоял, но стал изгоем,
Его отвергнули друзья,
Их зависть мир людской сокроет,
Он не хотел от них огня.
А он стоял, хозяин умер,
А дом закрыли насовсем,
Он погрузился в тьму раздумий,
Боялся комнаты и стен.
А он стоял, хотел молиться,
Но вот беда: не знал зачем,
Ему печалью утолиться
Могла помочь кровавость стен.
А он стоял с одной надеждой,
Что скоро снова будет жить,
Хотел вернуть все то, что прежде,
Теперь никак не мог забыть.
А он стоял, но в зимний вечер,
Взломали воры тот дворец,
Ему осталось только свечи,
Запрятать дальше, то - конец!
А он стоял, хотел спасенья,
Предугадал свою судьбу.
Его сожгли в ночь воскресенья,
В камине лег он, как в гробу.
Но будут помнить стены дома,
Что был такой обычный стул,
Он был властителем в хоромах,
Теперь стоит по дому гул.