Однокласснице,
девочке с огромным белым бантом,
Гале В.
Октябрь раздал всё золото своё
и отошел.
Все ждали снега, первого морозца,
но нет!
Ноябрь принёс прощальное тепло
и солнцем то и дело заливал
кубы, параллелепипеды пространства,
не схваченного серыми домами.
Березы, не стесняясь наготы, сияли белоствольно,
а голуби клевали чинно квадраты света
на асфальте нищем.
Но главной фишкой было всё же небо,
такое голубое,
что если пристально смотреть за окоём,
то снова наступало лето.
Бомжиха Галя, скоро положив,
гнилой товар на ящик кособокий,
смотрела отупевшим взором в осень –
не в эту солнечную, что была окрест,
а ту, что в Гале, ту, что там внутри
отлистопадила, дождила, завывала.
Стоял её ноябрь, ощерившийся пьяно,
глядевший исподлобья гневно,
пугавший женщину, что он последний
и не дожить ей до рождения Христова,
до праздника, который ещё знала.
Галина вздрогнула и выдохнула смрадно.
Достала непочатую бутылку
дешёвой смерти.
Но ей сегодня тоже повезет,
смерть не возьмет,
и вновь наступит завтра,
в котором снова не покажут внука,
не пустят на порог
и выгонят взашей.
То завтра, где ей нету места,
толики радости и крохи пониманья –
ей девочке с огромным белым бантом –
любимой всеми хохотушке Гале.