на ладонях моих - узлы и петли
но один хиромант не нашел
где обрывается линия жизни
осенние весны запечатлят бесслезной улыбкой
два кубика брошенных мной
хотя может быть просто тряслись руки
я выдыхаю слова в пустоты внимающих глаз
под небом наполненным манной грязью
и все еще можно менять
но пастухи не слышат крик стада
унесенного вдаль из долины
рекой придуманной дрожью внутри слепых умов
мой крик возвращается пугающим эхом
и я не узнаю голоса
голый сам
словно бы мороженое
облизываемое душистым ветром
остаюсь на перекрестке со сбитым дыханием
и я улыбаюсь
и время - мое