Без комментариев
Президент Северного прихода Церкви Мормонов Геннадий Шмелёв пришёл как-то в одну из ростовских школ договариваться насчёт аренды помещения для воскресных богослужений. Директриса, наслышанная, видно, насчёт всяких непонятных закордонных религиозных сект, подозрительно оглядела его с головы до ног и с опаской в голосе поинтересовалась:
– А вы на своих богослужениях… не голые будете?
Смекалистый «салага»
Когда я служил в армии, был у нас в роте солдат Витька Коньков. С ним постоянно всякие курьёзные случаи приключались.
Обслуживал Коньков как-то технику в автопарке. Он военным водителем был. «Старики» в тени, под деревом, сидят, в картишки от скуки перекидываются, в дурака. Коньков под машиной пластом лежит, крутит что-то…
Старослужащие посмотрят в его сторону – работает «салага»! И продолжают в любимую игру резаться. Наигрались до одури, а тут и время приспело на обед идти. Зовут Конькова, тот не слышит, работает…
Подошли поближе, нагнулись, глядь, а Витька спит под машиной с поднятой рукой! А рука с гаечным ключом верёвочкой к карданному валу привязана.
Голубая мечта
В переполненном автобусе едет солидный военный в чине капитана с малолетним сынишкой. Сердобольная старушка усадила мальчугана рядом с собой, принялась дотошно расспрашивать:
– Как тебя зовут, мальчик?
– Петя.
– В каком классе учишься?
– В четвёртом.
– А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
– Фашистом!..
Даёшь похороны на халяву!
7 ноября. Парк имени Горького. Идёт колонна демонстрантов с красными флагами и с транспарантами. В основном – пенсионеры. Одна бабка в старой дерматиновой куртке, с повязанным на шее пионерским галстуком, с пафосом скандирует: «Родиться! Учиться! Лечиться! И быть похороненным…» – я подумал, что по логике она должна сказать «заживо!» – но демонстрантка закончила: – «бесплатно!»
Разговор
Автобус 96 маршрута. Разговаривают две пожилые женщины.
– Ты знаешь, Вера Антоновна умерла! – сообщает одна.
– Царство ей небесное. Отмучилась бедная! – сочувственно говорит другая.
– Да она и не мучилась вовсе, не болела.
– Я имею в виду суету нашу...
– И то верно, суетливая она была: всё бегала, всё суетилась...
Конкурент
Старый ростовский автовокзал. Посадочная площадка шахтинского автобуса. Водитель в кабине, с толстой пачкой бумажных денег в руке, обилечивает входящих пассажиров. Появляется маленькая, неряшливо одетая, замусоленная девчонка-попрошайка, шепеляво спрашивает у водителя:
– Дяденька, можно я денюшку попрошу?
– Иди, иди отсюда, девочка, я сам еще не просил, – отмахивается водитель.
Проверил
Одесса. В переполненном автобусе едет мужчина с работы. Сердитый, зарплату третий месяц не получает. Вдруг чувствует - кто-то лезет в карман.
- Брат, не старайся, там всё равно ничего нет, - с иронией говорит он вору.
- А проверить-то надо, - ухмыляется веселый карманник.
«Как в Турции...»
Пассажиры в троллейбусе - как сельди в бочке. Яблоку негде упасть. На очередной остановке в дверь яростно напирают.
- А говорил - порожняком пойдет! - весело басит кто-то, разряжая взрывоопасную обстановку.
Вредность
- Вы знаете, на ваших троллейбусах поездишь, и молоко начнут давать за вредность! - жалуется старушка водителю.
- Вам - так давно пора! - соглашается тот.
Почти анекдот
Водитель останавливает троллейбус перед диспетчерской и выходит с путевкой в руках из кабины.
- Смотрите ж не спите там! - нервно шипит ему в спину какая-то рассерженная дама.
- А почему вы мне грубите? - удивляется водитель.
- Да вас вообще палкой драть нужно! - говорит дама.
- А вас чем? - спрашивает водитель.
Запретный плод
(Армейская быль)
Утром стоим на плацу. Развод. Мимо важно дефилирует стройная длинноногая девушка. Наверное, дочка какого-нибудь офицера. Задумчиво ест яблоко. Солдаты в экстазе: ножки! талия! бюст!.. Толкают Витьку Конькова, ротного придурка:
- Гляди, Конь! Ничтяк?
- Да-а, сейчас бы яблока! - плотоядно облизывается Коньков.
Чёрный юмор
В автобусе третьего маршрута, на стекле кабины водителя висит лист бумаги, на котором доморощенными остряками написано: «Своевременная оплата проезда сохраняет зубы лучше чем «Дирол» без сахара!»
Юмор, конечно, чёрный, но прецеденты бывали... И потому пассажиры не улыбаются. Молча и сосредоточенно суют деньги в прожорливую пасть водительского окошка и, с опаской косясь на увесистые, волосатые кулаки, сжимающие «баранку», поспешно выскальзывают из неприветливого автобуса.
«Дирол» без сахара им явно уже не нужнее.
Били и бить будем!
Седьмое ноября 2004 года. Программа «Сегодня» на НТВ. На Красной площади два пожилых военных, вероятно, генералы застойных времён. Один говорит обступившим его детям: «Никакие американцы, ни англичане, ни французы нас не победят. Били и будем бить!»
Великий и могучий...
Женя Гаврилов, друг детства, долго и неубедительно уговаривал меня как-то ехать с ним вместе на море. Отдыхать. Я отнекивался. Я вообще-то по натуре домосед, для меня любые поездки – хуже каторги. Наконец Женя оставил бесполезные попытки соблазнить меня сомнительными прелестями южного отдыха и гордо, как перчатку в лицо, бросил:
- Ну и гни... здесь! Нет, гний... Тьфу ты чёрт, чепуха какая... Гнии!
Ларчик просто открывался
Работал я в Центральном троллейбусном депо водителем троллейбуса. Моим напарником был Товмосян, армянин по национальности, неважно владевший русским языком. Как-то троллейбус Товмосяна поломался на линии. Приехал он в депо, загнал троллейбус в ремонтный бокс, в книге выездов, где отмечались все неисправности троллейбуса, написал: «Ни встать, ни сесть!» и с сознанием честно выполненного долга ушёл домой. Ремонтники стали искать неисправность, облазили весть троллейбкс, позвали производственного мастера, главного инженера, - никак не поймут в чём дело, что значит «Ни встать, ни сесть»? В конце-концов решили, что пошутил Товмосян, отправили троллейбус снова на линию. Тут, как на грех пошёл дождь, и всё сразу высянилось: троллейбус оказывается бил током!
Труп, завёрнутый в тулуп...
Пошли мы как-то с разводящим посты проверять. Зима, метель. Я в шинелишку, ветром подбитую, кутаюсь, мёрзну. На первом посту, в штабе батальона у знамени – порядок, часовой тащит «государеву» службу как положено, на втором, у продовольственных складов, - тоже. Двинулись к третьему посту в автопарк. Часовой (там Витька Коньков стоял) идёт впереди нас вдоль боксов с боевой техникой, автомат, по уставу, - наперевес. Мы покашляли слегка, думали услышит, обернётся. Идёт, не реагирует. Несёт службу солдат. Мы – за ним. Почти за спиной крадёмся, на пятки едва не наступаем. Не слышит служивый, идёт своей дорогой. Чётко тик вышагивает, чуть ли не строевым. Что за чертовщина?! Мы забежали вперёд, глядим, а он – спит! На ходу. С автоматом наизготовку. И глаза – открыты.
Пришили
Витька Коньков, солдат второго года службы, имел дурную привычку спать в любую свободную минуту. Дело было в летних лагерях. Прибежит Конь перед обедом в палатку, на нары упадёт и вмиг заснёт как убитый. Через пару минут дневальный подаёт команду стоиться на обед. Коньков вскакивает будто и не спал, бодро идёт строиться.
Однажды молдаване, на полгода младше Витьки, подшутили. Свалился Конь как всегда на нары, ударил «по массе». Молдаване – юморные ребята – вынули из пилоток цыганские иголки и дружно, в четыре руки, как заправские портные, пришили Конькова к одеялу. Вот смеху было, когда он по команде на обед вскочил. Вместе с одеялом и простынёю, как привидение!
Поговорили
В воскресенье всей семьёй ездили на Дон: купались, загорали. Всем очень понравилось, особенно сыну Славику. Он до того назагорался, что аж обгорел. Младший Тимур наоборот – из воды не вылезал. На следующий день у него поднялась температура. Жена повела Тимура к врачу, и старшего захватила.
Славик сел на лавку в детской поликлинике. Рядом пристроился молодой, белозубый негр-практикант, что-то у него спрашивает. Жене нужно зайти в кабинет к врачу, но боится оставить Славика с африканцем: вдруг ляпнем что-нибудь... Дедушка, как подвыпит, всегда про негров нехорошо говорит, а внуки запоминают.
Зашла жена в кабинет, выходит – негр за живот держится, хохочет.
- Что он вам сказал? с тревогой спрашивает жена.
- Ты что, тоже на Доне загорал? – смеясь, цитирует африканский студент слова Славика.
После Славик с гордостью хвалился в детском саду сверстникам: «Ага, а мы вместе с негром на Доне загорали!»
Удружил
Пошёл я раз на работу. Выезд ранний (я был водителем троллейбуса). Шёл пешком от Кизитириновки до 20-ой линии, пять остановок. В руке как всегда – портфель с инструментом. Чувствую: что-то тяжеловат. До обеда доработал, открываю портфель, а там – картошка сырая, крупная вся – как на подбор, с килограмм примерно! Четырёхлетний сын Славик с вечера наложил, постарался. А я и не заметил. Вот смеялась после жена... Мне же совсем не до смеха было. Ведь картошку пришлось тем же Макаром обратно домой переть.
Так и таскался я целый день с этой картошкой, как дурень со ступой. Удружил сын Славик, ничего не скажешь!
Дразнилка
Жена как-то спрашивает сына Славика, намекая на его очки:
- Славик, тебя в детском саду ребята не дразнят?
- Да дразнят.
- Как?
- Да профессор. Ты хоть скажи, что это такое? – бурчит недовольно Славик.
Зазывала
Жили мы на Северном в одном из сельмашевских общежитий по улице Волкова. Каждое утро к общаге подъезжал частник из деревни, привозил на продажу молоко. Рекламировал свою продукцию довольно примитивно, обходил ближайшие ж\дома и громко выкрикивал: «Молоко!»
Однажды лил дождь, молочник не приехал. Мой малолетний сын Тимур решил его заменить. Шёл домой с базара – своего любимого места отдыха и развлечений – и орал во всю глотку: «Молоко! Молоко! Эй, кому молоко!» Люди поверили, похватали бидончики и баллоны и скорее на улицу за молоком. А там – дождь. И никакого молока нету. И Тимура – тоже.
Он в это время преспокойно телевизор дома смотрел. Мультики.
Не хлебом единым
По перрону автовокзала семенит, переваливаясь с боку на бок, как утка, маленькая, неопрятно одетая, грязная старушонка – побирушка. Обута она в огромные – с чужой ноги, - разбитые кроссовки, похожие на утиные лапы. С аппетитом уплетает банан. Каждого встречного дёргает за рукав и жалобно просит:
- У вас не будет на хлебушек?
Пробудись
По залу ожидания Пригородного автовокзала шастают две юркие, настырные старушки – свидетельницы Иеговы. Проповедуют. Раздают церковную литературу: журналы, брошюры, буклеты. Пожилая женщина – колхозница дремлет, забаррикадировавшись мешками, сумками и целлофановыми пакетами с продуктами на дорогу. На носу у неё очки, в руках газета: «Спид-инфо» с голыми девицами на первой странице. Свидетельницы суют женщине религиозный журнал «Пробудись». Та лениво, без интереса, листает его. Когда поклонницы Бога Иеговы удаляются, женщина отбрасывает журнал в сторону и снова разворачивает «Спид-инфо».
Сойти с ума по собственному желанию
В маршрутном автобусе едет странный юноша в очках. Слушает плеер через наушники. То и дело восторженно прищёлкивает пальцами, делает танцевальные па, подпрыгивая на сиденье. В унисон певцу громко, на весь автобус, скандирует:
– Я не хочу сойти с ума на этой планете!..
Пассажиры, прислушиваясь, скептически покачивают головами. Парень явно не понимает, что с ума по собственному желанию не сходят.
Дань времени
Бывший ресторан «Восход» около старого автовокзала в Ростове недавно переименовали. Теперь он называется «Люди»… Для непосвящённых: «Люди» на жаргоне уголовников – воры в законе.
Новые русские и «Старый Сельмаш»
На Сельмаше открылось новое питейное заведение – трактир «Старый Сельмаш». Причём слово «трактир» написано с твёрдым знаком на конце. Современные предприниматели, вероятно, плохо учились в школе и не знают, что Сельмаш был основан в 1926 г., при Советской власти, и твёрдый знак в конце слов тогда уже не писали!
Аусвайс имеется?
Олег Фисенко, сентиментальный, мечтательный юноша, начинающий поэт, глядя на бездомную кошку:
– Кошка, наверное, породистая. Была бы с документами, я бы её взял себе.
Я: – Нужно ей подсказать, чтобы в следующий раз прихватила с собой документы.
Женская логика
Девушка подходит к автобусу на старом ростовском автовокзале. Спрашивает мужика у двери, с жадностью пьющего из горлышка пиво «Балтика 9»:
– Вы водитель автобуса?
* * *
Грязный бомж спит на лавочке в зале ожидания старого автовокзала. К нему подходит симпатичная девушка, ложит возле него большую белую булку, внутри которой, по-видимому, шаурма, и молча уходит. Мне тотчас вспоминаются слова Христа из его знаменитой Нагорной проповеди: «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не
знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно»…