Это наш пир во время чумы:
Когда все рушится, когда все рвется,
Когда мир балансирует пьяным канатоходцем,
Есть только ночь, есть постель и есть мы.
Сплетаясь телами в один иероглиф,
Мы отключаем реальность. И кожей
Впитываем мир, что на ночь стал моложе.
Это безумие. Это – личный апокриф.
Безрассудство рождается только на грани.
Теперь мы уже ничего не теряем.
Мы одну ночь просто делаем раем,
Безумным, беспечным, безудержным, пьяным…
Утро приходит к нам старцем хромым…
Это наш пир во время чумы.