Вот и декабрь, увольнительно-белый,
Словно, таверну полинув, матрос
Лег на пороге всклокоченной пеной
От лопастей пароходных колес.
В белых баретках неслышно ступает
В белом «проходе» балетный солист.
Белый романс на рояле играет
С корпусом слившийся blanche-пианист.
Кипельной нежностью вычурных кружев,
Брошенных в гущу корявых ветвей,
Залюбовался я, вдруг обнаружив
Самозапутанность, схожую с ней.
И растворился в обманном блаженстве
Скрытости «черного» под белизной,
Знающей дело свое в совершенстве
И не имеющей «дела» со мной.