Свое стихотворение я посвящаю воинам-интернационалистам, погибшим на афганской земле.
В руках ребенка желтые цветы,
От них еще прохладой веет.
Сжимают пальцы лепестки,
Дрожат ручонки и от холода синеют.
Стоит девчушка около могилы,
Лохматая и в маечке простой,
А рядом мать найти не может силы,
Чтоб не уйти в то горе с головой.
Стоит девчушка с желтыми цветами,
Понять не может, отчего так плачет мать.
И закрывает личико руками.
И на земле сырой так холодно стоять.
И на земле сырой…
И на земле сырой плита лежит отныне,
И надпись «Героям память на века».
Последними словами парня были:
«Ах, мама, как мне жаль, что жизнь всего одна!»
В горах на северо-востоке,
В горах Афгана
Служил обычный паренек,
И вдруг его не стало.
Все было в 89-ом,
И этот черный год запомнила жена,
Когда он подружился с автоматом,
И пересек границу навсегда.
Писал потом уже: «Я не один,
Здесь много нас в плацкарте поместилось.
И сердце бешено так билось,
Когда мы доезжали до руин.
Сначала весело так было по привычке,
Лишь в песнях чуть дрожали голоса.
К нам подошла Наташа, медсестричка,
Для храбрости плеснула нам винца.
Под стук колес стучало мое сердце,
Была мучительна такая тишина.
Ветра свистели, и дрожала дверца,
И кто-то прошептал «За Родину, друзья…»
Заснули мы, был сон настолько жуток,
Что будто явь мне грезилась порой.
А на рассвете стало не до шуток,
Сегодня в первый раз иду я в бой.
И тут вопрос: не трус ли? — и сознанье
Неистово во мне отозвалось.
Увидел труп ребенка, и дыханье
Вдруг резко так оборвалось.
И без отметки на календаре
Я воевал, приказы получая,
Народ от моджахедов защищая
На их кроваво-нищенской земле.
Друзей-афганцев много я нашел
И, крепко подружившись, потерял.
Мне помнится, тогда мы разделились, я не шел,
И очередь мо на перевал.
Они пошли, шагая твердо в ногу,
Глотая пыль, рванулись в бой.
Услышал крик я, здесь, неподалеку,
И жажду утолив водой,
Я бросил все, вскочил, стремглав помчался
На крик, который раздавался все сильней.
И вот тогда, тогда не побоялся
Свести я счеты с жизнию своей.
Я подбежал, а там парнишка, с виду,
Мне показалось, цел был и здоров.
А оказалось, спас я инвалида,
Вернее на медпункт его отнес.
Потом часами у его постели
Я слушал бред младого паренька.
Очнувшись, он сказал: «Не долетели.
Такая вот судьба. Жестокая судьба».
Вот так я жил тот месяц с лишком,
Терял друзей, считал дни.
Был, вроде, нетрусливым я парнишкой,
Но много горя было впереди.
И вот тот случай яростной атаки,
Где друга защитив, хватаю пулю я.
Не стало вдруг ни шума, и ни драки.
Ах, мама, жаль, что жизнь всего одна!»
Так жизнь и обрывается порой
От пули-дуры мерзкого душмана.
Могилы не сравняются с землей,
А станут горами жестокого Афгана.
Афганистан вошел в сердца людей,
Чьи парни там в военной форме служат,
Где получают письма матерей,
Жена над гробом цинковым оплакивает мужа.
Афганистан — гор страшное дыханье,
И камни у подножия горы.
Там борются солдаты не за званье,
А лишь за то, чтоб не было войны.
Афганистан — далекие вершины,
Вокруг ни одного цветка.
И никогда тот мрак кроваво-синий
Не озарится ярким светом дня.
Афганская земля пропитана слезами,
Афганская земля — в осколках вся от ран.
А наши парни, боль превозмогая,
Семью бросая, шли в Афганистан.
Но их не судят, их не осуждают,
Счастливой жизни им уж не понять.
Тех, кто ушел, со скорбью вспоминают,
А тех, кто жив, не просят рассказать.
Кладет цветы девчушка на могилу,
Среди камней кладет она цветы.
Давайте будем помнить все, что было,
На нас афганцы смотрят с высоты.