Мир расчерчен на ровные клетки легко и четко;
Это первый момент творения, счет пошел.
Набирает разгон, разлетается, бьет чечетку,
И, взглянув на него, понимаешь: так – хорошо.
Не нанизан ещё на бетонный каркас законов,
Мир пустует, его пора открывать.
Засели в него рыбок гуппи, толпу знакомых –
Сразу после того как повалишься на кровать,
Вспомнишь мир непроявленный, дождь проливной в июле,
Ткнёшься носом в подушку и так до утра умрешь
…Там в безветренном небе ласточки утонули;
Мир, рожденный из слова. «Я верил, что ты придешь».
Ты раскрасишь его, нарисуешь полоски радуг,
Облака одуванчиков и вместо солнца – смайл.
Скажешь мне: «Заходи, будь как дома; Конечно, рада;
Хочешь чаю? Звезд с неба (держи карман)?
Поиграем в любовь и вражду до черты последней;
Не получится, впрочем, и хитрость тут знаешь в чём?
Мир, раскрашенный ярко (посмотришь – и как ослепнешь)
Бирюзовым, оранжевым, золотом, кумачом,
Всеми красками радуг, не взят только белый с черным –
Мир, где все невсерьез, понарошку и тем смешней».
Я отвечу: «Наверное… Впрочем, че нам,
Это даже красиво, как искорки звезд в вине,
Но играть не получится; вряд ли ты виновата –
Я играть не сумею вне этих простых цветов:
Слишком белые злые ночи и снег как вата,
Слишком черные галки и пропасть твоих зрачков…
И признанья во всем очевидном – молочно-белым,
И графитово-черным – простая и злая ложь.
Слишком резко, по-детски, неумно и неумело;
Здесь всё будет иначе». С улыбкой в ответ кивнёшь.