Булгаков грешен в апокрифе

Булгаков грешен в апокрифе.

Булгаков грешен в апокрифе.
Тут вы Татьяна не правы.
В его известной многим книге
Изотерической,  увы!
И бал, где гости из далека
Преступники и негодяи.
Где сцены казни так жестоки,
Что все читатели рыдали.
Трагедия вся Маргариты
На фоне злобы и интриг.
Все аллегорией покрыто,
Как говорят от сих до сих!
Любовь, увы, не побеждает
В фантасмагории романа.
Зато правдиво отражает
Потоки кляуз и обмана.
Вопрос квартирный обнажено,
Как и теперь тогда стоял.
Мораль продажна и позорна
И продавалась за металл.
От тех времен, как Скалигер
Историю переписал,
Не принималось таких мер,
Не подавался так скандал.
Татьяна,  за стихи спасибо,
Что нам напомнили о том,
Какое в том романе небо,
И там знамение на нем.
Что нас заставили признать
О тех же, как тогда грехах.
Решетка, простыни, кровать
Трагедия в его стихах.
Все там не так было красиво,
Как в ямбе вашем улеглось.
Зато все истинно, правдиво
Хотя все выдумка и ложь.
На этой важной антитезе
Закончу милая писать.
Довольно о прошедшем грезить,
Пора о будущем начать!!!
 
Несколько строк о Мастере и Маргарите

Татьяна Чернавина
В песок...
Сквозь сито...
Так необратимо,
но кто-то вновь предчувствием живёт,
считая дни,
что пролетают мимо,
хотя он знает их наперечёт.
Он понимает:
там, за гранью комнат,
за этой нездоровой тишиной
есть женщина,
что ждёт его и помнит...
Как многим он обязан ей одной!
Она одна
от сотворенья мира,
к ней грязь Москвы не липнет по весне.
...А где-то "нехорошая квартира"
и кавалькада мчится в вышине.
Грохочет бал...
Играет вальсы Штраус...
И кто-то Фриде подаёт платок...
Но только ей на том балу казалось,
что жизнь и смерть слились в один поток.
...Незавершенность вечного Писания...
Каморка...
Двое...
Дальняя гроза...
За преступленьем будет наказание.
Как это верно кто-то предсказал!
Путь кавалькады
вечностью отмечен,
роман о жизни вышел без прикрас.
...И голос с хрипотцой:
"Ещё не вечер...",-
поёт.
И верить заставляет нас.
Ещё не вечер:
кто-то чинит примус;
ещё не вечер:
для чего тужить?
Лишь у бессмертья очень горький привкус.
Нам до него, конечно, не дожить.