Мне бухучёт в сакральном смысле ненавистен.
Он поглощает имена и даже мысли.
Он тщится сделаться стрелой короткой вёрткой,
но в сердце входит не спросив тупой отвёрткой.
Исконность раньше родилась, чем сверхзадача.
Была зарплата. А теперь осталась сдача.
Инстинкт заложенный в тебе- слюнявый фантик.
Погрязший в водке и труде слепой романтик
уходит в сон, где денег власть не беспредельна.
Какое счастье хоть на ночь побыть отдельно
от тела. Тела своего- трухлявой кучи.
А завтра утром в энный раз сознанье всучат
и повелят в экстазе слить любовь и злобу,
быть справедливым, гордым, но увы холопом.
Возложат с помпой на тебя решенья бремя.
И ты, конечно, упадёшь, разбив колени.
И пальцы разом в лоб тебе как дула пушек.
И приговор (от возлагавших) «Нам не нужен».
Ты брошен, сбит, раздавлен, кинут, переломлен.
Ты негодуешь, ты кипишь. Ты переполнен.
Ну что ты можешь предложить? Исходы веры?
Или поддавшись наготе, пять граммов спермы?
Сидишь на кухне ждёшь сигнал- писк чайной мышки.
Ждёшь, когда ужин перейдёт в экстракт отрыжки.
И дочитав в последний раз. И в первый книгу,
давно забыв её названье и интригу,
опять откажешься на ночь от права помнить?
Так совесть с честью никогда не узаконить?