Вместе с отцом протиснулись в зал,
где пыль и синяя тьма,
и помню, он мне тогда сказал:
«Запоминай: синема!»
Кого мне было запоминать?
Брюнета, который жгуч?
Я тогда не умел понимать,
что жизнь – это дымный луч.
Рваная память о чистом листе:
первые семена,
черные зерна на белом холсте –
раннее синема.
Занавес. Движется первый звук:
сборчатые шелка,
начинающаяся не с букв
шероховатость чулка.
Выше – полоска живого тепла,
благоуханный смрад.
Пальцы судорога свела.
Юность. Последний ряд.
После, уже из из первых рядов
видишь цвет и формат –
там представители всех родов
тянутся, говорят.
Вот и спрашиваю теперь:
сколько еще с меня?
Где-то за шторой мерещилась дверь –
это ведь синема.
8.03.2004