От коричневой осени до голубого апреля
замерзала надежда и пряталась жизнь подо льдом.
Исподлобья дома равнодушно на небо смотрели,
сквозь морозные окна его различая с трудом.
Бедным жителям было не то, чтобы нечем заняться:
пили, пели, как прежде, и всё-таки знали они –
не дано ни на миг этой вещей печали уняться
в безнадёжные ночи и как бы бездарные дни.
Стервенела звезда, и звеня колокольчиком тонким,
причиняла душе непонятную, странную резь,
чтоб от капли с карниза
полопались вдруг перепонки,
чтоб услышали мы,
чтобы снова
мы выжили здесь.