Для книжки, Миш, нам главное настройка.
Норушка-мышь работала на стройке,
а впрочем, там работать каждый мог,
но так как получала мышка мало,
она стройматериалы воровала
и выстроила в Сочи теремок.
И зажила мышь в тереме не слабо.
Ей за кровать платила что-то жаба,
ещё петух ютился в бельэтаже
за две косых, и пьяный кролик даже.
Без регистрации все жили, без учёту:
их мышка приютила по расчёту,
а это, Миш, закону супротив.
Но, как-то раз, медведь туда явился
(дом перепутал, не опохмелился)
и стал скандалить, «бельмы» закатив.
Добавлю, Миш, медведь тот был контужен,
орал, что он из «органов» к тому же…
сграбастал мышь, зажал её подмышкой,
и ну махать под носом красной книжкой.
Махал он, Миш, свирепо и с нахрапом,
всё требовал чего-нибудь на лапу
и посадить грозился под замок.
Ревел он: «Я на службе, между прочим…
я наделён… я и уполномочен…
я конфискую терем-теремок!
Сначала, Миш, норушка задрожала:
пятьсот «бакинских тонн» у ней лежало
фасованных. С минуты на минуту
она съезжать намылилась с валютой.
Но мышь была коварна по натуре.
У ней свояк служил в прокуратуре,
такой невзрачный с виду хомячок,
держала мышь его под ноготочком,
то сотню «баков» ткнёт когда за щёчку,
а то и просто рубчиков пучок.
И вот, по знаку этой серой мышки,
петух слинял втихую к хомячишке.
А так как было пасмурно и рано,
явился тот сердитый и с охраной.
Подпрыгнул он к медведю и – по морде:
«А ну покажь медведь, на обыск ордер!
Что к одинокой женщине пристал?
И кто тебе дал право на проверки
норушки честной и спонсоонерки,
заслуженной от носа до хвоста»?!
Он приказал связать медведю лапы
и пригрозил арестом и этапом,
а чтобы мышка косо не глядела,
завёл на дело что-то вроде «дела».
Для нас конец истории не важен.
Медведь тот был засужен и засажен.
С тех пор от горя лапу он сосёт.
Он с извиненьем письма мышке пишет.
Та ж в ус не дует, ухом не колышет
и лишь хвостом от радости трясёт.
У ней свои мышиные заботы:
то из дому, то в дом несёт чего-то,
но меру знает, тащит понемногу.
Ты дремлешь, Миша? Ну, и слава богу.