Отгорел фейерверк, перестала вертеться шутиха,
Блеск одежд карнавальных обернулся унылым тряпьем,
Опустел балаган и на рыночной площади тихой
То, что было Театром, становится нашим жильем.
Мне не быть для тебя не волшебной звездой, ни богиней.
Я твой друг, Арлекин, потому и доводится мне
Быть гораздо умней, чем положено быть Коломбине
И гораздо добрей, чем положено просто жене.
Я до смерти с тобой разделю и очаг и подмостки.
Если занавес поднят буду смеяться и петь.
И следить, чтоб завистник в твой грим не подсыпал известки.
И любить тебя так, как никто не сумеет любить
1989