Аваддон

          


               В детстве мальчишками мы  всегда боролись за места в автобусе  у окошка. Если  намечалась  какая-нибудь экскурсия  по городу или поездка  в пионерский лагерь мы, ещё  стоя  с рюкзаками за  спинами  у закрытых  дверей  «Икарусов», разыгрывали,  кому сидеть у большого окна. А когда приходилось добираться до школы на общественном транспорте, я первым делом старался  прильнуть к окну. Сесть рядом с ним получалось  очень  редко. Но даже стоя на задней площадке,  я был  несказанно рад  тому, что  имею  возможность смотреть  на  красивый  город, плавно проплывающий мимо под гудение троллейбусного двигателя или железный стук трамвайных колёс. Наверное, тогда я и начал дышать на стёкла. Зимой, чтобы тёплым  дыханьем  проделать  на белом  заиндевевшем  окне  глазок  в  снежную сказку, осенью и  весной, чтобы на запотевшем поле рисовать  смешные рожицы, писать   первые   буквы  и  составлять из  них  слова. Это  было  моим  любимым занятием  в  дороге. Мама  всегда  ругалась, что  я  прикасаюсь губами к грязному стеклу, но меня было не остановить. Иногда я мог так увлечься, что  забывал  про всё на свете. На  моих картинках  шли в наступление  маленькие танки, смешной котёнок  пил  молоко  из миски, жираф  и бегемот стояли у толстого  баобаба. Не удивительно, что  я часто  пропускал свои  остановки  или  доезжал до конечной. Мир, в  который я  погружался в своих фантазиях, был такой  привлекательный и интересный, что мне он порой казался более реальным и правдоподобным, нежели тот, в котором я жил.
       Однажды, примерно за неделю до своего дня рождения, я ехал из бассейна домой. Как всегда, пробравшись к окну, я подышал на холодное стекло и в образовавшемся  облаке  написал то, что хотел бы  получить в подарок  к  первому юбилею. Тогда пределом  моих мечтаний  был красивый коричневый  кляйстер  для марок, который мы с папой как-то видели в ДЛТ. Обложка из кожзаменителя, множество длиннющих   прозрачных   кармашков,   расположенных   сверху  вниз,  листы из папиросной  бумаги  между  каждой страницей. Такой необычный  альбом привлёк внимание десятилетнего мальчика. Я взял его в руки и долго листал, вслушиваясь, как хрустит  тоненькая  бумага,  представляя,  как  буду  покупать марки  и  аккуратно вставлять их пинцетом. Думаю, отец не мог не заметить радости  в моих  глазах и живого интереса, и уже вечером с мамой они  наверняка  быстро решили  вопрос с моим  подарком. Но я ничего не знал об этом. И когда увидел тот кляйстер у себя на столе, то сразу вспомнил, о чём  писал в своём желании  на окне автобуса. Это детское  открытие так  поразило меня тогда, даже немного испугало. Я боялся рассказать о случившемся своим школьным друзьям, мальчишкам во дворе, не говоря уже о родителях. Мне казалось, что это таинство необходимо беречь от  любопытных ребят и никому не говорить о своих открывшихся способностях. Так смешно сейчас об этом вспоминать. Но тогда, в  детстве,  я  думал, что нечаянно отворил  дверь в неизведанное, стал вершителем любых желаний, обрёл силу колдовства сказочных волшебников и колдунов.
           Я гордился  и важничал по этому поводу, сгорая от нетерпения похвастаться перед  всем классом. Но страх, что вдруг всё это неожиданно пройдёт, останавливал меня. И постепенно наивная мысль, что я не такой, как все, прижилась в моём сознании и мирно существовала  сама по  себе где-то внутри. Я всё ждал, когда  на нас нападут американцы.
     Об этом  нам  постоянно говорили на  политинформации  по четвергам  перед первым уроком. Я ждал, когда начнётся война, к которой так усердно готовилась наша страна. Я ждал своего часа. Вот тогда.… Тогда-то все и узнают, что я могу.Я спасу мир, и на стене нашей школы появится мемориальная доска о том, какой человек  здесь когда-то учился. Но  война к  счастью не начиналась, а чтобы мои способности совершенствовались и не забылись совсем, я с регулярным постоянством  загадывал в своей голове то, что хотел, писал это на стёклах  и ждал, когда детские просьбы и желания сбудутся. Самое интересное – они сбывались. Конечно, это были просто совпадения. Но, повзрослев, в своих мыслях я порой заходил в такие дебри, в которых как-то невзначай рождался вопрос: «А может их кто-то читает? ». Перед  контрольными  я  писал  про хорошие отметки и  получал их. Когда мне в седьмом классе понравилась новенькая, которая с семьёй переехала в наш  город  из Мурманска, всё  сразу же исполнилось. Через  неделю классный  руководитель посадила нас за одну парту, а летом они получили новую квартиру и переехали на «Звёздную». Это рядом с нами.
     Сначала я просил только для себя, но потом в тайне от своих друзей писал, чтобы и в их жизни происходили чудеса. Появлялись новые игрушки, учителя ставили «пятёрки», родители  поменьше  ругали  и обещали  летом свозить на  юг. Так шло моё  детство. Милая, прекрасная  пора. Моя  придуманная  жизнь радовала  меня, уносила в далёкие мечтания, превращала каждый день в таинственную игру, правила которой я до конца не знал и сам.
       Когда пришло время выбирать институт, я посоветовался с родителями и решил поступать в «Универ». Выбрали химический факультет. В школе мне очень нравился этот предмет. Уроки химии я любил больше других. И опять мне помогли окна. Я дышал и писал. Ехал сдавать вступительные экзамены и писал заветные цифры на стекле. И не удивился, когда увидел свою фамилию в списке абитуриентов. То лето было таким жарким. Оно было очень похоже на другое, совсем другое лето из моей жизни.
            Между  ними  прошло больше двадцати лет. Но солнце так же нещадно жгло железные  крыши домов, люди спасались от зноя в тени густых деревьев, у  прохладных водоёмов и у редких работающих фонтанов. Мне тогда было почти  сорок. В то время я уже долго работал в одном секретном НИИ. Мои успехи в институте, первые исследовательские опыты  и интересные наработки по некоторым вопросам в области химии, привели меня на старших курсах в одну лабораторию. В ней  решались некоторые  проблемы,  связанные  с  военной  промышленностью и на меня возлагали надежды. Там я защитил диплом, там мне предложили остаться работать. Не ахти, какая и зарплата, но тогда я жил наукой, мог неделями не вылезать из лаборатории, проводя опыты и делая наблюдения. У меня была жена. Мы расписались через год после окончания института. Были молодыми, наивными. Нас ничего не пугало и казалось, что весь мир существует только для нас. Мы прожили вместе недолго. Я постоянно пропадал на работе, забывал поздравить её с днём рождения, редко ходил в гости к тёще. Она ждала меня дома, терпела и верила в то, что когда-нибудь у нас всё наладится.
            Первое время мы делали вид, что у нас всё хорошо. Пытались хоть немного оградить родителей от наших проблем. Но потом просто разошлись. Расстались по- доброму. Перезванивались по праздникам. Сначала не пропуская ни одного, потом всё реже и реже. В конце концов, все волнения нашей семейной жизни успокоились, как круги на воде, и я потерял её из виду. Потом была ещё одна женщина. Точнее, их было несколько, но та была слишком настойчива и уже через месяц после нашего знакомства переехала ко мне. Мы не расписывались, а просто жили вместе. К тому времени отец умер от инсульта, а через два года и мама не выдержала томительного одиночества. Я очень сильно это переживал, даже начал выпивать. Но алкоголь приносил только иллюзорное решение проблемы, оставляя всё на своих местах. Мои коллеги по работе сумели вытащить меня из этой ямы, и в одно прекрасное утро я проснулся в своей квартире совсем один. Было очень неуютно от этого, и я снова погрузился в мир своих грёз. Часто, сидя на кухне выключив свет, я дышал на холодные стёкла и выводил пальцем замысловатые иероглифы. Рисовал какие-то мистические фигурки и пытался писать послания в параллельные миры. Странно, как я не свихнулся в то время. Сейчас мне кажется, что до этого оставался всего лишь один шаг.
    Специфика моей работы включала в себя прохождение ежегодных медкомиссий.Всем коллективом мы проверяли своё здоровье. Этого контроля требовало министерство, и даже в трудовом договоре были прописаны такие условия. По молодости  я с лёгкостью относился к этой процедуре. Ходить по кабинетам с медицинской картой, смотреть, как врачи вписывают туда одинаковые повторяющиеся фразы было забавно. Таких медосмотров было уже множество за прошедшие годы, и в то жаркое лето я в очередной раз отнёсся к одному из них, как к чему-то будничному, части своей работы. В течение двух дней были сданы анализы и пройдены все специалисты. Но через какое-то время раздался телефонный звонок, и главврач нашей больницы пригласил меня на беседу. Конечно, я удивился. Было немного не по себе от такой просьбы, и я зашёл в его кабинет в надежде получить рекомендации по поводу своего здоровья. Результаты анализа моей крови очень насторожили его. Он сначала толком ничего не говорил мне и предложил на неделю лечь обследоваться в областную больницу. Через десять дней разговор уже шёл о моей болезни. Как она закралась в меня, не мог объяснить даже он. Так часто бывает. Живёт человек, радуется жизни. А этот смертельный зверь забирается внутрь и ежедневно кусками начинает пожирать живую плоть. Медицина ещё не может понять, откуда появляется эта тварь в нашем организме. Бывает вполне здоровый человек сгорает за несколько месяцев, превращаясь из весёлого жизнерадостного существа в истлевшую чёрную бездыханную головёшку. Может эта новость и встряхнула меня тогда. Сначала я просто не мог поверить в то, что возможно совсем скоро умру. Пытался возражать, говорил, что абсолютно здоров, что это какая-то ошибка, шутка, просто ерунда и всё в этом роде. Что даже если это и так, то всё равно ведь есть таблетки,химиотерапия и много различных способов. Неужели я вот так постепенно высохну у всех на глазах и ничего невозможно сделать. Доктор сказал, что у меня есть ещё полгода как минимум. Что организм сейчас пытается бороться с болезнью сам, но она очень сильно прогрессирует и необходимо приложить всё, чтобы хоть как-то остановить её. Я заметил, как стал очень быстро  уставать  в  последнее  время. Подняться  на  пятый  этаж  было уже не так легко, как  прежде. Мысли, что я  медленно умираю, ещё быстрее  разрушали мой организм. Я пообещал себе не думать об этом, стараться жить и пытался бороться с болезнью. Я  взял  отпуск  за  свой  счёт,  о  своих  проблемах  сказал   только руководителю нашего института.
     В то время мой день начинался с посещения больницы, прохождения процедур и
терапии. Потом я просто бродил по городу, читая рекламные вывески и разглядывая витрины. Я почему-то почувствовал тогда, что опять вернулся в детство. Я часто ездил на автобусах и трамваях. Садился у окошка и часами катался на любимых маршрутах. В тот летний день я ехал в троллейбусе, головой упёрся в стекло, отрешённо наблюдая, как город купается в тополином пухе, как прохожие спешат по улицам, суетятся со своими сумками, словно неорганизованные муравьи, потерявшиеся в огромном каменном лесу. Смотрел куда-то в одну точку и думал о странных закономерностях жизни. Старики перед смертью вновь становятся детьми. Они такие же беззащитные, беспомощные и слабые. Кто-то распоряжается нашими жизнями так, что мы приходим в этот мир и уходим из него, почти не изменившись. Что нас ждёт за той гранью, никто не знает. Мои мысли уносили меня далеко из города, я опять погрузился в океан своих фантазий и уже летал совсем близко с облаками.
         Она зашла на Благодатной и вернула меня с небес на своё место. Молодая
девчонка, наверняка студентка на летней сессии. Я бы никогда и не обратил на неё
внимание. Она села на сидение передо мной, раскрыла тетрадку и погрузилась в чтение. Через несколько минут повернулась к окну, близко приблизила губы к стеклу, подышала и пальчиком вывела ровную «пятёрку». Я словно проснулся в тот момент. Сначала не поверил своим глазам, сидел и смотрел, как постепенно испарина с цифрой исчезает с окошка троллейбуса. Моему удивлению не было предела. Впервые за это время меня кто-то заинтересовал, тем более таким неожиданным образом. Она вышла у «Московских ворот», я поспешил за ней. Мы вместе спустились в метро. Это преследование было необычным для меня. Бежать за какой-то девицей, стараться стать рядом с ней в вагоне поезда, не упускать из виду на эскалаторе. Если бы пару часов назад мне кто-нибудь сказал об этом, я просто рассмеялся. Так, вместе, мы поднялись из метро и очутились на канале Грибоедова. Она устремилась по Невскому к Дому книги, я за ней. Вдруг она резко повернулась, зло посмотрела на меня и со словами «Что вам от меня надо?» остановилась в нелепой и смешной оборонительной позе. Я стоял словно мальчишка, укравший яблоки из колхозного сада. Виновато смотрел на неё и не мог вымолвить ни слова. Всё это произошло так неожиданно для меня, будто сторожа из сада действительно застали на месте преступления. Быстрота эта на какое-то мгновение ввела меня в ступор. «Да, в общем-то, ничего », - всё же ответил я. Она развернулась и пошла дальше. Несколько минут я в нерешительности смотрел ей вслед, но потом всё же догнал, пошёл рядом и, в конце концов, пожелал, чтобы та «пятёрка» со стекла перелетела в её зачётку. Настало время удивиться ей. Так мы и познакомились. Она действительно получила в тот день «отлично», об этом я узнал на следующий день, когда снова увидел её на нашем первом свидании. Не помню, сколько у нас было таких встреч, но чем больше я узнавал её, тем больше снова хотел увидеть её красивые глаза и с нетерпеньем ждал каждый новый день. Она была студенткой, жила в общежитии. Оставалось сдать два экзамена и можно было ехать на каникулы к родителям. Мы вместе сидели в Михайловском саду, готовились по каждому билету. Потом забегали в уютную кафешку, набирали вкусных пирожных, пили чай, болтали и не забывали оставлять на окне свои желания. Дышали на стёкла и писали. Она выводила «пятёрку», я дурачился и рисовал «тройку». Видел, как она начинала злиться и немедленно пририсовывал «хвостик». Нам было хорошо вместе, я это  чувствовал. Она смеялась искренне и  заразительно. В её поведении была какая-то непосредственность и доброта. Чистые помыслы ребёнка и в то же время тонкие манеры красивой женщины, до конца ещё не раскрывшиеся, не сформировавшиеся за столь короткое время её жизни. Черты лица были утончённые, вся она была хрупкая, миниатюрная, словно фарфоровая Дюймовочка, и только  огромные голубые глаза говорили об истинной глубине души и милосердии этого человечка.
Когда она уехала домой на каникулы, я скучал и часто звонил ей. Без неё город стал каким-то пустым и неинтересным. Я бродил по набережной, доходил до Петропавловки, садился на песок и долго смотрел на воду, думая о ней. «Все-таки, какая жестокая штука жизнь», казалось мне тогда. Прожить почти сорок лет, не познав настоящей любви и встретить её, когда до конца остались считанные месяцы. Может быть, поэтому мои чувства к ней в тот момент были в тысячу раз сильнее. Я хотел многое успеть, надышаться ей, насмотреться надолго вперёд, запомнить милую улыбку, запах волос, звонкий смех. Она вернулась в город в начале сентября. Деревья в парках были ещё зелёные, но кое-где осень уже успела мазнуть своей кистью жёлто-красной краски по их верхушкам, и казалось, что с каждым днём в городе появляются новые золотистые купола соборов. Стояли тёплые солнечные денёчки, учёбы в институте с начала года было немного, и мы часами бродили по городу, боясь, что нам не хватит времени наговориться и насмотреться друг на друга.
                Я  предложил  ей  переехать  ко  мне. Квартира  была большая,  и  находиться  там одному было не по себе. И вот настал день, когда мы с тремя тяжёлыми сумками вошли в светлую прихожую, и стали обживать наше новое жилище. Она вкусно готовила. Я любил её тонюсенькие блинчики и пирожки из слоёного теста. Убегая с утра на учёбу, она что-нибудь готовила мне и обязательно писала на окне послания. Я знал об этом и, просыпаясь, подходил к стеклу, дышал на него, и появлялись милые сердцу слова. «Соня», «Ты мой», «Жди меня», «Целую»: читал я, толком не проснувшись. И на душе становилось так хорошо. Огромные крылья тут же вырастали за спиной и уносили меня высоко-высоко в бесконечное пространство заботы и любви.
           Моё здоровье ухудшалось, время неутомимо бежало вперёд и приближало
неизбежный конец. Я никогда не говорил ей об этом, потому что было очень страшно признаться во всём. Врачи предполагали, что возможно я доживу до Нового Года, а может и нет. Сердце разрывалось на мелкие кусочки от мысли, что я скоро потеряю её. Каждый новый день был для меня таким противоречивым. Я радовался его наступлению, потому что мог осознавать свои чувства к ней. Моя любовь дававала огромные силы, наполняя оставшиеся месяцы счастьем и необъяснимым ощущением свободы. Не было страха, не было боязни. Я порой смотрел на нас и не верил, что такое бывает между людьми. Но всё же иногда приходили мысли и о том, что  этот  же  день оторвал  ещё  один  листик с совсем тоненького календаря моей жизни. Так  шло  время. За  окном уже по-настоящему хозяйничала осень. Деревья были  почти  голыми,  дожди  трепали  стойкие листочки и стучались в окна тысяч квартир и домов. В один из дней я сказал ей, что надо съездить к нотариусу. Что я хочу сделать дарственную на квартиру. Она удивилась этому. В ней  скорее начали зарождаться слабые подозрения, вместо радости  от  такого неожиданного решения. Потом я потерял сознание. Упал на пол прямо во время  ужина. Приехала «скорая», но  врачи  не  могли  ничего понять, и только  в  больнице моя тайна перестала для неё существовать. Я видел, какое потрясение  она  испытала в тот момент. Её взгляд превратился в один сплошной вопрос: «Почему»? Она смотрела на меня глазами дворняги, в которых скопилась печаль  и горе всех  бездомных  собак  на планете. Первые дни она плакала, но потом взяла  себя  в руки,  и  жизнь пошла, как  и прежде. Будто  ничего и  не изменилось. Только её глаза стали другими. Мы решили для себя, что те дни, которые остались у нас, необходимо провести, не дожидаясь смерти, не оплакивая ещё живого человека, а  радуясь  каждой  минуте, проведённой  вместе. Я видел, какие  изменения в ней  произошли. Из маленькой девчонки она очень быстро превратилась в женщину. Сильную, несгибаемую, стойкую, как камень. Чувственную,  нежную, заботливую, как  мама. Она  стала  больше времени проводить со мной. Пропускала лекции в институте, меньше встречалась с подружками и почти всё время была рядом.
          Мы иногда часами сидели, обнявшись на диване, положив друг другу голову на плечо. Я  гладил её  волосы, рассказывал какие-то сказки из детства или пел колыбельную. Часто  она засыпала у меня на руках, и  я сидел не шевелясь, превозмогая боль в затёкших ногах, чувствуя в эти минуты безграничное счастье и спокойствие. Мы смотрели  очень много фильмов. Покупали  кассеты  или брали  их в прокате и смотрели, смотрели,смотрели. Кино – это обман. Но такой красивый и порой очень нужный. «Приведение», с Деми Мур и Патриком Суэйзи, был в моей ситуации тем фильмом, который рассказывал о возможном будущем существовании после смерти. Так  ли  всё  будет  на самом  деле, никому  не известно. Но те, кто создали этот фильм,  думали  именно  так. Мы  смотрели  его десятки  раз. Знали  каждое слово, каждую сцену. Наконец  решили, что когда со мной это случится, то попробуем также  общаться. По крайней мере, попытаемся. Даже  договорились об определённом времени и месте, об условных знаках и звуках. В моём положении приходилось верить во всё.
             Я  умер  сразу  после  Нового  Года, четвёртого  числа. Как здорово, что мы успели  побыть  вместе  в этот добрый семейный праздник. Горели  свечи, за окном падали огромные хлопья снега. Город словно осыпали мукой. Я  был худющий, как узник концлагеря. Она укутала меня пледом и заботливо ухаживала, подкладывая в тарелку салатики, самые лучшие  кусочки курицы, подливая  вкусный клюквенный морс.  Этот  праздник  затянулся надолго. День  и  ночь слились в одно целое, и мы жили эти последние дни, как в доброй детской сказке. Потом всё и произошло. Мне снился сон. Мы бежали босиком по огромному лугу. Лёгкий ветерок гладил своими пальцами тысячи цветов. Они словно волны перекатывались от его прикосновений.Мы купались в этих цветах, радуясь солнцу и лету, падая в их нежные объятья, запрокинув  голову, наблюдая  за плывущими облаками. Неожиданно я открыл глаза. Они стояли у кровати. Два существа. Я бы не назвал их людьми, но и от животных в  них  было  не  больше, чем  во мне схожести со здоровым человеком. Высокие, с прозрачными телами. Сквозь них я даже смог разглядеть, как за окном огоньки рекламы  бегают друг за другом, освещая комнату в разные цвета. Они  не двигались, стояли  и смотрели на меня несколько секунд. Я не заметил ни рта, ни его подобия.
         Взгляд  их  больших  бездонных  глаз  обволакивал  меня  теплом и какой-то негой. Было ощущение, что моё лицо неторопливо гладили детские ладошки. Мне не было страшно. Наоборот, эти необычные ощущения куда-то влекли и манили. Вдруг я чётко  услышал  приятный  голос. «Тебе пора…», слова  были обращены  ко мне. В них не было приказных ноток, они даже не казались просьбой в тот момент. Скорее отражали в себе истинную ситуацию и положение, о котором я ещё не знал и не догадывался. Я сел на край кровати и по привычке стал шарить в темноте ногами, пытаясь придвинуть ближе к себе тапочки. Но тапочки стояли на месте, а пальцы ног проходили сквозь них без малейшего намёка, чтобы зацепить. На какое-то мгновение я  испугался.  Но, увидев, что  моё  тело  стало прозрачным  и  невесомым, стал быстро  соображать  и  пытаться  понять происходящее. На  кровати  тоже лежал я. Она обнимала «того меня» во сне, прижавшись всем телом. По улыбке на лице можно  было только  догадаться  о сладких  снах, в  которых она прибывала в тот момент. Я  пришёл  в себя от еле слышного «Пойдём…». Они медленно развернулись и пошли к окну. Мысль, что я уже умер, пришла неожиданно. Капсула, в которой я пробыл больше сорока лет, лежала сейчас на кровати. Тепло жизни постепенно покидало её, холод и оцепенение вливались в каждую клетку. Я подумал о своей любимой. Я  представил,  как она  проснётся  от  ощущения остывшего  тела, откроет глаза  и всё поймёт. Ужас охватил меня. Хотелось сказать, что сжалось сердце, и комок  подступил  к горлу, но  это  не так. Сердце уже не билось тогда во мне. Хотя, я резко чувствовал боль. Мои  чувства  и ощущения были очень яркими, они рождались  в  непонятных пока ещё мне глубинах, поднимались к поверхности неизвестной  новой  сущности, давая возможность  переживать в  тысячу раз сильнее, чем в той жизни. Я поднялся с кровати и пошёл за удаляющимися фигурами. Во мне была  необычайная лёгкость, я  не чувствовал  под ногами  пол  и  парил в нескольких сантиметрах  над  ним. Ноги  будто опускались  на  мягкий  пушистый  невидимый ковёр. Спокойствие  и  необычайное  блаженство охватили  меня. Мои  провожатые прошли  сквозь стены  нашей  квартиры, не оборачиваясь и не произнося ни одного слова. Я  посмотрел  ещё  раз на свою любимую и вышел на январский холод, пропустив через себя толстую кирпичную кладку стены и железные прутья огражденья балкона. Я  находился над землёй  на высоте  пятого этажа, абсолютно не  чувствуя холода и колючего ветра. Я стоял и разглядывал новый окружающий мир. Вместе с нами  в воздухе передвигались тысячи таких же, как я. Они  шли  вместе со своими провожатыми  из соседних  многоэтажек по еле видимым  небесным тропам, оглядываясь и удивляясь. Трудно было понять их возраст, кто из них старше, а кто моложе. Все  были  подобны мне: полупрозрачные, невесомые  сущности, оставившие свои тела в прежнем мире. Мы шли в гору, по пологому подъёму, постепенно вливаясь  в  единую  широкую  колонну, беззвучно  приближающуюся  к  облакам. Так началась моя следующая жизнь. Жизнь совсем в другом мире.
               Я долго привыкал ко всему новому, и пока нашёл своё место среди странников Вселенной,  прошло  немало времени. Мне повезло, меня почему-то оставили в галактике Млечного Пути, и, хотя в ней было более двухсот миллиардов звёзд, я старался держаться ближе к самой знакомой из них. Солнце теперь выглядело совсем по-другому: огромный раскалённый шар не появлялся, как когда-то по утрам над горизонтом, а висел в чёрном пространстве космоса, то и дело, выплёвывая огромные протуберанцы. Планеты с разной скоростью кружились в хороводе по своим орбитам вокруг вечного источника тепла. Они выглядели разноцветными ёлочными шарами, пустившимися в пляс у новогодней ёлки. Время здесь вообще  течёт  по-своему, его почти  не  замечаешь. На  Земле  минуло  несколько  месяцев,  прежде  чем  я  смог навестить  свою  любовь. Я  всё  время  думал  о ней  и очень сильно скучал. Я был способен   перемещаться   в  пространстве   с  невероятной  скоростью,  расстояния теперь были  не  помехой. Для людей преодолеть миллионы световых лет до других галактик было всегда невозможным, я же мог делать это мгновенно и когда захочу. Очутившись  в  родном городе, я быстро нашёл наш дом и знакомые окна. На  кухне горел  свет. Я заглянул  в  окно  и  увидел  её. Сильно исхудавшая, в  моём  вытянутом  свитере, она  стояла у плиты и готовила завтрак. Сначала я растерялся. Почувствует ли она моё присутствие или нет, мне было не понятно. Я стоял в метре от неё и наблюдал за каждым её движением. Чуть позже  подошёл  сзади,  прижался  к  ней,  обнимая  нежно  за  плечи.  Она  ничего  не  почувствовала, жарила гренки и отрешённо смотрела на сковородку, словно хотела найти на румяной корочке ответ, как теперь жить. Мне почему-то стало легко и невероятно тепло от её тела. Я  уткнулся  в её волосы, вдыхая свежесть утреннего душа и незабываемый запах кожи. Как  я  был счастлив в тот момент. Я радовался тому, что это ощущение не покинуло меня после смерти, что моя любовь по-прежнему живёт внутри меня, хотя сердце уже давно не  билось в груди. Она почти каждый день оставляла мне послания на окнах. Уходя в институт, писала на стекле, как скучает, любит и не представляет, зачем живёт дальше. Я читал её письма, но ответить на её вопросы  никак  не мог. Я ещё  не  обладал  теми способностями, которые бы  позволяли  мне  дать  ей  хоть какой-то  знак  о  своём присутствии. Я  приходил  к  ней  в  условленное  время, садился  рядом  и  слушал, как она разговаривала со мной. Но дать знать о себе никак не получалась.
         Так шли годы. Я часто навещал свой любимый город и единственную в мире женщину, в  которой  видел  большую  часть  своего  дальнейшего  существования.
Ещё   в  той   жизни  я   любил   бывать  в  Исаакиевском  соборе,  подниматься  на Колоннаду и мечтать, как лечу над городом, едва касаясь крыш. В моём теперешнем положении я мог проделывать это сколько угодно раз. Прямо с купола собора я кидался в пустоту и бежал над улицей Герцена, отталкиваясь от домов, стоящих на светофоре автомобилей и даже от зонтиков пешеходов. Так я добегал до Поцелуева моста, достигал Театральной площади и наблюдал с Мариинского театра, как на той стороне Невы зажигаются Ростральные колоны.  Птицы видели нас. Они запросто имели  возможность  пролетать  сквозь  нас, но  всегда облетали стороной, говоря   что-то  на  своём  языке. Их небесные  дороги  никогда  не  пересекались  с нашими, и  я  не  задумывался  по  каким  таким  земным  причинам  это  происходит. Кроме  птиц  моё  присутствие  чувствовали  домашние  животные. Видели  ли они меня, или их острое обоняние помогало в этом, я не знал. Но не редко, сталкиваясь на  крыше  или  на  улице с кошками, я  слышал  в свой  адрес короткое  шипение и наблюдал, как  они  моментально  занимают  оборонительную  стойку  или  быстро убегают. Мы никогда  не думали заводить кошку. И после моего ухода в доме тоже не  появилось  никого. Моя любовь жила одна. За  эти годы она окончила институт, устроилась на  работу. Жила скромно, без особого веселья. Одиночество холодной змеёй  вползло  в  нашу  квартиру  и  сковывало  все  её  помыслы  хоть  о какой-то личной  жизни. Каждый  Новый  Год  она  покупала свечи,  бутылку  шампанского, наряжала  ёлку  и  сидела  в  темноте  одна. Я  был  рядом  в эти моменты. Сначала радовался тому, что она верна нашим чувствам. Пишет на стекле о любви ко мне и верит,   что  когда-нибудь   мы  встретимся. Но  год  за  годом  я  стал замечать, что она постепенно умирает. Что такая жизнь убивает в ней женщину, будущую мать и просто живого  человека. Мне становилось больно, когда я  заглядывал в её глаза и видел там чёрную дыру, засасывающую с неимоверной скоростью все её мечты.
         В один из праздников, когда после речи президента по телевизору она подошла к окну, я подумал, что опять прочитаю на стекле о её чувствах. Но в этот раз палец вывел  на  холодной  поверхности  совсем  другие  слова. «Отпусти меня», просила она. В первую  секунду я растерялся и не знал, что подумать. Если бы я мог, то сам возможно, когда-нибудь предложил  что-либо подобное. Каким  образом,  я ещё не знал. Поэтому  такое  пожелание  с  её  стороны  в первые  минуты  вывело меня из равновесия. Она  стояла  у  окна  и  повторяла  свои  слова. Шептала  звёздам  свою просьбу в надежде, что они как-нибудь передадут её мне. Слёзы медленно текли по её бледным щекам, оставляя солёные следы на коже. Я стоял позади неё, видя своё отражение в окне, обдумывая, как поступить. Я уже знал о своём решении, но как осуществить его, не представлял возможным. Я долго думал, что мне предпринять. В то время я был всего лишь младшим помощником  ангела.  Я  совершенно  не  владел  теми  знаниями   и умениями,  которые  многие  здесь  приобретали  со  временем. Ангелы  почти  не общались  друг  с  другом,  не  говоря  уже  о  каких-либо  просьбах.  Но  в  данной ситуации ничего другого не оставалось…
          Она  проснулась  рано. Новогодняя  ночь  медленно  превратилась  в морозное солнечное  утро,  оставив  где-то  в  прошлом  минувший  год  с  его  радостями  и печалями. Кое-где  ещё были  слышны  отзвуки праздника, но в целом создавалось впечатление, что город крепко спит, уставший от взрывов хлопушек и петард. Она зашла на кухню приготовить кофе. Подошла к окну, подышала на холодное стекло и прочитала… «Отпускаю». 
 
              Да, я отпустил мою любимую, как бы не было тяжело это сделать. Я принял такое решение ради неё. Не возможно было смотреть, как земная жизнь этой женщины теряет свой смысл. Она жила, словно узник нашей яркой любви, не отрекаясь от неё, не предавая. Многолетние оковы преданности давно умершему человеку держали её чувства взаперти. После того новогоднего утра она смогла проснуться свободной. Короткое слово распахнуло ей двери в улыбающийся пёстрый мир, зовущий в свои объятья и согревающий каждый день её продрогшую душу. Она начала снова жить прежней жизнью человека, замечающего земные радости, ощущая запахи весеннего дождя, летних цветов, осеннего листопада. Эти годы совсем не состарили её, наоборот, она стала ещё прекраснее. Время постепенно полностью раскрыло бутон её женской притягательности и красоты. Солнце целовало милое личико, ветер путался в волосах, перебирая прохладными пальцами их пряди. Переживания и боль добавили в черты её лица необычные оттенки. Некая смесь милосердия и невероятной жизненной силы отражались сейчас в глазах, загорелая кожа говорила о долгих путешествиях, поисках и победах. Мужчины почти всегда боялись подходить к ней. Её уверенность и необыкновенная харизма в первые же минуты общения подгибали многим колени. Завоевать сердце женщины, когда-то познавшей настоящую любовь, не лёгкая задача. Ей было с чем сравнивать своё чувство. Ловеласы и коллекционеры постельных романов, шуты и ловцы несерьёзных отношений обходили её стороной, чувствуя за несколько шагов, бесполезность своих попыток. С такими женщинами было непросто. Хотя, мне всегда было легко с ней. Пусть всего несколько месяцев, которые я вспоминаю здесь постоянно. Но может эти месяцы, и были  моей настоящей жизнью. Объяснить это совсем не сложно. Когда любишь, ты полностью растворяешься в этом. Даже многовековой гранит становится плавленым сырком, если между вашими ресницами перекинут мост высоковольтной дуги в тысячи вольт. Здесь, на небесах, не так уж и плохо. Можно спокойно жить, осознавая ошибки прошлых лет, работая над собой, очищая душу от накипи земных грехов и ждать своей очереди на следующие воплощения. Сколько это по времени? Не знает никто. Только ОН. И только ОН решает, когда ты снова достоин получить долгожданную капсулу для своей невесомой души.
   Я работал, много работал. Я вообще любил работать, потому что бездействие здесь часто приводило к тому, что падшие ангелы искушали бездельников, и те быстро становились слугами Дьявола. Первые пять лет, я был младшим помощником ангела. Я учился, наблюдал, набирался опыта и со временем сам стал ангелом. Теперь я многое умел. Я почти каждый день беспрепятственно спускался на Землю, заботясь о своей любимой. Я старался быстрее справиться со своими небесными делами и спешил к ней. Я дул на её горячий чай, помогал найти затерявшуюся заколку, удерживал на мгновение зелёный свет светофора, когда она теряла туфельку на пешеходном переходе. Стоя за стёклами уютных кафе, я пытался закрыть её от первых весенних лучей солнца, но свет проходил сквозь меня, и она по-детски щурилась и улыбалась, радуясь этим теплым ладошкам. Я бродил за ней, разгонял лужи, тормозил троллейбусы, заставлял распускаться цветы и уговаривал птиц петь для неё. В принципе, я мог всё. Единственное, что мне было не подвластно - вновь завоевать её сердце. Сейчас оно было свободно. Я сам открыл его для новой любви, но всё-таки в глубине своей души надеялся, что может быть когда-нибудь что-то смогу сделать и с ним.
    На столе у НЕГО я видел книгу. В ней было всё записано на века вперёд. И даже то, кем я стану в будущей жизни, что произойдёт с каждым из нас, что через миллионы лет будет с Землей. ОН всегда что-то писал в ней, чиркал, улыбался, хмурился. Это была книга жизней всех странствующих по Вселенной. Люди называли такие перемещения реинкорнацией. Люди вообще много чего придумывали, им ведь надо было объяснять многие неизвестные им вещи. Никто и никогда за тысячи лет ещё не смог понять, как существуют в огромном пространстве параллельные миры. Только ОН знал все тайны бытия и распоряжался маршрутами каждого, кому суждено по ним пройти. ОН работал каждый день, долго засиживался в своём небесном троне, не стесняясь работать, даже когда я убирался в ЕГО кабинете. Я часто вытирал пыль с полок и облаков, протирал небеса, нечаянно касаясь тяжёлых туч, заставляя дожди протягивать свои руки к скучающей Земле. Я часто брал ЕГО толстую книгу, рассматривая загадочный орнамент на обложке, представляя, о чём там написано и мечтая, чтобы глава о моём дальнейшем существовании быстрее обрела реальное продолжение. Открывать книгу запрещалось строго настрого, и я всегда помнил об этом. Дьявол постоянно искушал меня сделать это, но я гнал прочь такие соблазны и просто ждал своего времени.
   Прошло ещё два года. Я стал Приближённым Ангелом. Это было ЕГО полное доверие и огромные возможности в этом мире. Время моего перевоплощения и ещё одной жизни на Земле неумолимо приближалось. ОН давал мне это понять. 
   Я был почти уверен, что она совсем забыла меня. Но это нисколько не расстраивало. Я радовался её новой жизни, её новой работе, её мечтам и ожиданиям. Однажды в кафе я увидел её с мужчиной. Такие ей всегда нравились, и я не удивился тому, что они так увлечены друг другом. Крепкий высокий викинг будто сошёл с палубы древнего ковчега и сидел рядом с ней, ограждая от неприятностей окружающего мира. Они болтали, не замечая никого. Я тоже улыбался и радовался. Я заметил, как четыре молоденьких амура старательно доставали свои стрелы из колчанов и стреляли в их сторону. Я видел тысячи стрел, которые пронзали сердца. Эти сердца словно две алые розы раскрывались восходящему солнцу и сливались в один большой красивый цветок. Мне показалось, что я впервые заплакал. Точнее я почувствовал это, потому что никаких слёз не было. Были только невероятно яркие ощущения этого. Она тоже плакала. Её спутник достал платок и нежно обнимал за плечи. Она вновь полюбила. Её глаза ожили, в них легко читалось, что она счастлива и искренне радуется этому прекрасному чувству. Любовь, наконец, нашла её затерянную хижину и робко постучалась в дверь одинокой души.  Что касается меня, я не испытывал боль. Я был счастлив вместе с ней, будто это я встретил свою половинку здесь на небесах. Я ведь всё ещё любил её, и сила моей любви давала мне невероятное ощущение спокойствия за неё и какой-то удовлетворённости. И хотя сердце во мне уже давно не билось, мне казалось, что в тот миг я оставил его навсегда с ней.
    Прошёл ещё год. Я побывал на их свадьбе. Это было так прекрасно. Много гостей, веселья и радости. Она всегда мечтала о белом платье и воздушной фате. В тот год её мечта, наконец, сбылась. Она была очень красива и, главное, счастлива. Кружилась среди гостей, как волшебная фея над колокольчиками ландышей, улыбаясь и излучая тепло своей души. Она всё-таки помнила обо мне. Я сидел рядом со сценой, слушая чудесную музыку, и наблюдал, как невеста танцует свой свадебный вальс. После танца она незаметно отлучилась от гостей, подошла к окну и, роняя слёзы, пальцем написала на стекле " СПАСИБО ТЕБЕ". Я стоял рядом. Смотрел на эти слова благодарности и понимал, что где-то в глубине её души наша любовь осталась жить навсегда. Я обнял  её, поцеловал последний раз, поправил прозрачную фату, и в этот момент вся моя жизнь в одно мгновение пролетела перед глазами.
         Все мы, живущие здесь, знаем заранее, кто должен попасть на небеса. Это совсем несложно. Те, кого ОН выбрал, получают видимые только нам метки. Помощники ангелов каждое утро доставляют их на Землю и разносят, словно письма по адресам. Я часто вижу такие метки на домах, на лицах, на одежде людей. Ладони и руки земных жителей начинают сразу излучать нежный голубоватый свет, и, кажется, будто все будущие странники натянули по локоть длинные невидимые перчатки.
    После свадьбы прошло полтора года, она была беременна и ждала через три месяца малыша. Переделав все свои небесные дела, я спустился к ним и шёл рядом с обнимающимися влюблёнными, провожая их до машины. Её муж время от времени прикасался обеими руками к округлившемуся животику, прикладывался ухом и пытался расслышать, что делает в утробе их будущий ребёнок. Вдруг я увидел, как один из посланников приблизился к их дому и оставил такую метку прямо над дверью. Меня словно молнией пригвоздило на месте. Я стоял в недоумении. Ни за что на свете я бы не смог предположить, что в этот день ОН решил призвать кого-то из них к себе. Их светлые радостные улыбки излучали счастье и любовь. Они смеялись и загружали в машину корзину с фруктами для пикника, а я, словно чёрный вестник, стоял позади и думал, что же я могу сделать.
   На этот раз я всё-таки решил открыть на минуту ЕГО  книгу. Мне было наплевать, что произойдёт со мной, какое наказание будет уготовано за такой проступок. Я думал только о ней. Да, я бы смог скоро увидеть её здесь, в своём мире. Поговорить, помочь, пристроить куда-нибудь. Но ребёнок, его жизнь? Её жизнь ради него? Я очень долго ждал её счастья и никак не хотел, чтобы оно так быстро закончилось. Я готов был на всё, лишь бы предотвратить ход событий. И я открыл книгу.
      Они должны были погибнуть через три дня. В автокатастрофе. На них наедет огромный грузовик, перевозящий мебель. Водитель заснёт на мгновение, но этого хватит, чтобы случилась страшная трагедия. «ТЫ так жесток», думал я в те минуты, читая ЕГО безжалостное слова. Хотя, я не имел права судить ЕГО даже за это. Я вырвал тот лист. Я спустился на Землю и стёр злосчастную метку. То, что я сделал, нельзя вообразить даже в самых кошмарных снах. Я только предполагал, как ОН накажет меня. Вечный ад и нестерпимые муки были ничем, по сравнению с его возможностями. Но я был готов на всё. Я любил ее, и это чувство давало мне право поступать так. Только одно желание было тогда у меня в голове, пусть эгоистичное, безрассудное. Но тогда я думал только о ней.
     Прошло несколько дней. Я стоял на трассе и ждал, когда наступит роковая минута. Грузовик и их машина разъехались. Всё случилось так, как я хотел. Но как сильно я заблуждался в тот момент. Мне казалось, что ОН не заметит вырванной страницы и уже на следующий день смог убедиться, что это не так. Наивный ангел, я нежился с утра в перистых облаках, потягиваясь от удовольствия и предвкушая, как снова увижу её сегодня. Я вышел из своего жилища и увидел сорок ангелов, они стояли у моего облака и молчали. Мы давно умели читать мысли друг друга, и я без слов понял, что ОН ждёт меня. С моей стороны не было никакого смысла возражать, и я беспрекословно повиновался ЕГО приказу. Следуя за свитой посланных за мной ангелов, я обернулся, и последний раз посмотрел на своё милое облако. Я догадывался, что больше не вернусь сюда, и постарался запомнить его красивые очертания, оставить в памяти необычные завитки белой стружки. Я ничего не боялся, я видел, что она жива и это мне придавало невероятные силы и уверенность. Большего мне не надо было и желать.
   Я переступил порог ЕГО любимого созвездия. Вселенная была такая же красивая, как и её глаза. Голубые разводы ближних Галактик отливали радужным светом, оставляя длинные кривые тени на стенах ЕГО кабинета. Я был очень спокоен. Моя любовь окружала меня и согревала, давала силы и веру, бесстрашие и уверенность в своей правоте. Я знал, что никакие наказания не заставят меня пожалеть о своём поступке. ОН сидел на троне. Сатурн как раз проплывал над ЕГО головой. Огромные  пыльные кольца планеты казались в этот момент сказочным нимбом, который так привыкли изображать люди, рисуя ЕГО.
          Мы смотрели друг на друга. В ЕГО глубоких бездонных глазах рождались новые Галактики, гасли звёзды, замирало время. Мне не было страшно, и ОН это чувствовал. Мы не проронили ни слова. Этого и не требовалось. ОН читал всё в моей душе, а я искренне рассказывал. Я могу только представить, что ОН переживал в этот момент и готов был понести любое наказание за своё предательство, ведь ОН был мне, как отец. Мы все считали ЕГО отцом, сколько нас таких прошло перед НИМ за тысячелетия. Мы даже не имели права думать, что ОН кого-то из нас запомнит, и будет относиться по-отечески. " Я очень привык к тебе, мне будет тебя не хватать здесь", прочитал я в ЕГО глазах. Эти слова сильно поразили меня своим неожиданным признанием.  Я сразу понял, что сейчас это произойдёт. Что сейчас я окажусь на самом дне бездны, из которой никогда в жизни не выберусь. " Не удивляйся, я тоже могу любить и знаю это чувство не хуже тебя", увидел я продолжение фразы в ЕГО взгляде. "Прощай". Я зажмурил глаза. Сейчас только она была передо мной. Она стояла, протянув ко мне руки, улыбалась и звала. Я полетел с невероятной скоростью куда-то вниз, я не открывал глаза. Огненный ветер опалил мои крылья, волосы, ресницы. Кожа лопалась, словно тонкая плёнка. Душераздирающий рёв стоял вокруг. Я не понимал слов, звуков. Я просто отдался  судьбе и летел, летел, летел. Я бы не сказал, сколько времени продолжалось это падение. Может быть прошли дни, месяцы, годы. В одно мгновение всё стихло. Стало необыкновенно спокойно. Я открыл глаза и почувствовал, что нахожусь в кромешной темноте. Я не мог определить место, куда я попал и в первые секунды ожидал жестокой расплаты. Через минуту я услышал какие-то голоса. Много голосов. Люди спешно говорили, давали советы, что-то обсуждали. Вдруг кто-то аккуратно схватил меня за макушку и бережно потянул. Чьи-то пальцы тащили меня за голову. Я увидел яркий свет десятка ламп, увидел чьи-то лица, увидел, как она берёт меня на руки, увидел её глаза. Кто-то неожиданно шлёпнул меня сзади, и я заорал на всю комнату. Закричал истошным криком новорождённого. Уткнулся в её щёку, крича и ругаясь на своём детском языке, готовый обнять её маленькими крючковатыми пальчиками. Люди в халатах радовались, улыбались и поздравляли всех с Новым Годом. Комната была украшена новогодними игрушками, кто-то открыл бутылку шампанского и наполнял пустые бокалы. На часах было десять, на настенном календаре я заметил дату – 31 декабря.
   Я кричал ей, что вернулся, что я снова рядом, что любовь творит чудеса! Она поддерживала мою головку, плакала, ничего не понимала, улыбалась и постоянно твердила... " О, Боже, какой же ты красивый".


                Я могу только догадываться, что ОН сделал, узнав об этом дерзком поступке. Может, ОН просто зачеркнул то, что было сказано про моё будущее, и вписал своей рукой совсем другие строки новой жизни, может быть всё, что произошло, было написано в ЕГО книге давным-давно и только ожидало своего часа. Я ведь заглянул в книгу на мгновение и прочитал лишь пару страниц, до той страшной аварии. Спросить сейчас об этом не было никакой возможности, получить ответ на этот вопрос оставалось только из своего нового земного существования.
             В первые минуты, когда я увидел её глаза, когда она дотронулась до меня и взяла на руки, я был безумно счастлив. Описать эту радость невозможно. Радость ожидания всегда особая. Тем более, я отличался от тех, кто хотя бы знал, чего ждёт. Там, на небесах, я проводил годы и не предполагал, что так скоро снова буду с ней. Я ведь по сути ничего и не ждал. Просто жил рядом, был её тенью и ангелом-хранителем. Встреча с ней могла произойти только после моего нового воплощения на Земле. А это возможно многие тысячелетия. Её приход сюда тоже ожидаем, но это опять же целая земная жизнь. Такое стремительное развитие событий  я не увидел бы даже в самом сказочном заоблачном сне. И сейчас, я старался не задумываться о причинах происшедшего, не пытался понять хитрые сплетения узоров наших судеб, а только наслаждался каждым моментом, каждой проведённой рядом с ней минутой. Я жил тем, что мы были вместе. Я видел её улыбку, рассматривал подолгу черты лица, наблюдал, как она заботится обо мне, ощущая тепло материнской любви. В те секунды я не мог даже предугадать, каким страшным и невыносимым для меня будет ЕГО решение. ОН воплотил меня в её ребёнке, ОН дал нам возможность вновь встретиться, любить друг друга, видеть и ощущать эту любовь каждый день. Но вместе со всем этим ОН оставил мне память. Память человека, прожившего на Земле, память ангела, побывавшего на небесах, память знающего слишком много для такой невероятной ситуации. Без неё я был бы совсем другим, ни о чём не подозревающим, не понимающим кто я, а кто она. Эта память, пронзающая ежеминутно каждую клеточку моего тела, медленно вползающая в моё сознание, не давала ни на миг забыть, кто я, вытаскивала из самих глубин моего прошлого всё то, что я знал раньше о нашей любви. С каждым новым днём я всё больше и больше понимал, какую нестерпимую боль мне предстоит испытать.
                Она кормила меня грудью, меняла пелёнки, просыпалась каждую ночь и успокаивала меня, целовала, разговаривала, показывала меня всем своим друзьям и часто забирала к себе в кровать. Я лежал между ними в огромной спальне, смотрел молча в потолок, а они любовались мной, споря, на кого же всё-таки я похож больше. Я ещё не умел говорить, ходить и со стороны казался беспомощным. Но эта ситуация была совсем не такой. Все вокруг видели счастливую, благополучную семью, и только двое в этом мире понимали, что я испытываю каждый миг и как тяжело мне находиться в теле ребёнка, в маленькой головке которого еле умещался многолетний опыт взрослого мужчины, успевшего уже пожить на Земле и на Небесах. Сначала я не знал, что мне делать. Можно было просто плыть по течению, взрослеть, довольствоваться своей новой жизнью, пойти на сделки с памятью и как-то научиться приспосабливаться ко всему. Но, просыпаясь, каждый день, я понимал, как люблю эту женщину. Это чувство, настигшее нас в совсем другой земной жизни, нисколько не ослабело. Я любил её не материнской любовью, а той, которая всегда отличает чувство мужчины к матери, сестре, к близким людям, от чувства к единственной в мире женщине. Память была виной всему. Я не мог воспринимать её в роли своей матери, как бы не старался это делать. Я решил, что когда начну говорить, то может быть, всё расскажу ей. Сначала у меня были сомнения по этому поводу, но потом это решение окрепло, и единственный выход для нас я видел в этом будущем разговоре.
       Но как я ошибался. ОН смог предусмотреть и это. Время шло, а я так и не начинал говорить. Я видел, как она страдает, как плачет по ночам, прижимает меня к себе. Как гладит мои вьющиеся волосы, как возносит к небесам молитвы, как бегает со мной по врачам. Иногда у неё опускались руки, и тогда я полз к ней по ковру, пытаясь успокоить. Она брала меня на руки, целовала, что-то бормотала, глотала слёзы. Так мы сидели долго-долго, пока не засыпал я или она. Шли дни, месяцы, но ничего не менялось. Моё тело росло, развивалось, но рассудок явно сильно отставал. Я ничего не мог поделать, даже если бы очень сильно этого захотел. Однажды она подошла к окну. Она долго стояла у него, всматриваясь в огни вечернего города. Я думал, что она просто задумалась о чём-то, ожидая мужа с работы. Вдруг она приблизила свои губы к стеклу, выдохнула на холодную поверхность частичку своей тёплой души и медленно пальцем написала                " ПОМОГИ МНЕ". Я сидел в этот момент в комнате, складывал игрушки и видел, как она взывает о помощи, вспоминая меня. Моё маленькое сердечко чуть не разорвалось на части. Я, закованный в это тело, беспомощный, словно заключённый самой жестокой тюрьмы, находился в своей одиночной камере и наблюдал, как моя любимая женщина в полном отчаянии просит Небеса. Её надежды таяли, и она просит меня, давно умершего и отпустившего её о помощи. Даже загробный мир был для моей любимой каким-то призрачным шансом, и она была готова верить в это и просила, просила, просила. Той ночью спало только моё тело. Взрослый разум расколол мир на два пространства. Прошлое и будущее, словно два разнополюсных магнита никак не могли сойтись воедино, потому что между ними была микроскопическая частичка сумасшедшего настоящего. Ребёнок превращался в растение, в цветок, который тянул свои лепестки к солнцу, улыбался свету и нечего не понимал, что происходит в этом мире. Я готов был убить себя, но такое горе она бы никогда не перенесла. Она каждый день разговаривала со мной, она уже начинала привыкать, что это её судьба и надо жить даже при этих обстоятельствах. Она старела на глазах. Вся сила, вся её любовь к жизни уходила с дождевой водой в песок. Появились седые волосы, много морщин. Глаза были воспалены от непрекращающихся слёз. Она перестала следить за собой. Муж всё чаще не ночевал дома, и казалось, вот-вот сдастся и оставит их.
   Той ночью разум мой не спал, той ночью я и услышал этот голос. Сначала я не мог понять, кто разговаривает со мной, потому что этот голос смутно кого-то напоминал мне. Но кого? Я напрягал память, силился понять интонацию, вслушивался в тембр, пытался уловить какие-то далёкие ассоциации и сравнения. И только когда услышал этот пронизывающий душу смех, я вспомнил, как он всегда искушал меня открыть ЕГО книгу. Дьявол нашёл меня на Земле…
- Вижу, ты несколько удивлён, - услышал я первые его слова. - Ты расстроен, сильно расстроен, но мой голос не галлюцинация и даже не сон. Не только Бог может приходить на помощь. Люди вбили в свои головы то, что я всегда забираю. Забираю души, здоровье, молодость, красоту. Беру их взамен мистических возможностей и неограниченных желаний. Но я не настолько богат чудесами, да и души мне порой некуда девать. Ты ведь был наверху и сам всё видел. Ад переполнен, чистилища давно превратились в миллиардные мегаполисы. Самые прыткие черти торгуют местами для проживания не хуже риэлтерских контор здесь, на Земле. Я с трудом пристраиваю даже самых известных и знаменитых грешников, не говоря уже о простых смертных.
- Зачем тебе нужен я? - спросил я, не веря ни единому слову.
- Не ты мне нужен, а скорее всего я тебе, - прозвучал ответ. - Я редко разговариваю с кем-то сам. Обычно этим занимаются мои помощники. Но тут особый случай. Бывшие Приближённые Ангелы не часто попадают в беду. Я здесь, чтобы помочь тебе.
- С чего ты взял, что я в беде? - пытался я возразить.
       Но голос замолчал. Наступила звенящая тишина. Только часы в нашей квартире, будто гигантский метроном непрерывно отбивали чередующуюся поступь времени в моей голове. Всё, что я сейчас думал про себя об этом, тут же представало перед его Дьявольскими глазами. Я знал о его возможностях, знал о его силе. Будучи Приближённым Ангелом, я часто слышал разговоры о вечной борьбе тёмных и светлых сил. Бог всегда предупреждал, какой огромной силой обладает самый главный Искуситель. Он даже сравнивал, что если на пятьдесят грешников мы сможем ответить всего лишь одним праведником, то перевес, в конце концов, будет на стороне добра. За тысячелетия Дьявол придумал, как пополнять свою бесчисленную армию слуг. С самого рождения они следили за каждым. Запоминали первый обман, первую кражу, первое предательство. Всё это очень сильно ослабляло внутренние силы человека, и искусить такое создание было проще простого.
   Но что же нужно ему от меня? Я задавал себе этот вопрос, догадывался об ответе, но пытался обмануть себя  или, по крайней мере, подумать, что на этот раз всё будет по-другому. Дьявол лишь хитро усмехался, предвкушая продолжение разговора.
- Вас ведь пытаются учить, как надо жить на Земле. Что делать, чего опасаться. Бог посвящает этому всё своё время. Люди даже напечатали книги, придумали веру, построили тысячи храмов и церквей. Только почему же так трудно выполнять всего несколько заповедей? Почему же так трудно жить жизнью праведника и попадать не ко мне, а в рай, в цветущие сады и становиться ангелами? Думаешь, в этом виноват я? Нисколько. Я лишь подбираю не обращённые к Богу души. Почему это происходит? Не мне отвечать на эти вопросы.
- Ты складно говоришь. Ты всегда умел убеждать и уговаривать, - начал я, - зная, что без этого ты был бы просто одинок. Но что ты хочешь от меня?
- Я отвечу. Не мне тебе рассказывать о жизни на Небесах, грехах, вере и искушениях. Я скажу тебе правду, поверишь ты мне или нет. Это дело твоё, - голос его изменился, он говорил спокойно, и со стороны могло показаться, что с тобой говорят из самых лучших побуждений и действительно пытаются чем-то помочь.- Ни я, ни Бог за миллионы лет так и не могли познать, что такое любовь. Мы постоянно пытаемся понять это чувство, разложить его на мельчайшие составляющие, увидеть, как оно зарождается. Мы всегда стремились управлять им, но до сих пор наши усилия тщетны. Я могу объяснить всё в этой Вселенной, единственное, что остаётся тайной даже для меня - это любовь. Вспомни, как ты вырывал лист из ЕГО книги, вспомни, что тобой вело в тот момент, чему ты был подчинён. Безумство сравнимое лишь с самоотречением и безрассудством. Ты готов был отдать свою жизнь за неё. Любовь в тот миг правила тобой. Это невероятное по силе чувство. И я хочу управлять им. Бог сочувствовал тебе, но и он не мог изменить правил. ОН отправил тебя на Землю, ОН пытался помочь, пытался ещё раз приблизиться к этой тайне. Но ты - великий грешник. Ты открыл книгу, и сам переступил черту. Ты замахнулся даже на ЕГО власть и так ослабил себя, сделал беззащитным, что я мог поступить с тобой, как угодно. Ребёнок никогда не заговорит, а твоей любимой придется испытать муки ада. Это я так решил, и ты сам мне в этом помог. Но…  Я тоже хочу приблизиться к тайне любви. И вот я здесь. Говорю тебе честно и открыто, хотя такие слова из моих уст режут тебе слух. Называй это сделкой, называй это так, как тебе удобно, но если ты решишься и согласишься служить мне, я смогу облегчить её страдания и сделать счастливой. Пусть на какие-то десятки лет. Но счастливой.
   В моей голове всё смешалось. Я видел лишь глаза своей любимой, заплаканные, распухшие от слёз и бессонницы, видел сидящего в троне Бога и видел огненные глаза Сатаны. Я понимал, что ещё немного, и она погибнет в этом горе, я знал, как она хотела ребёнка, как мечтала о нём. И то, что сейчас происходило с её сыном, медленно убивало её. Мне так хотелось ей помочь, оставить это наказание небес только с собой. Она ведь ни в чём не виновата. Её любовь не должна превращаться в засохший цветок. И я согласился.
       Всё произошло в считанные минуты. Раскалённые крючья вонзились в мою душу, словно тысячи острых ножей. Они вытягивали меня из тела с такой невероятной силой, что никакое притяжение чёрных дыр не могло противостоять ей. Меня попеременно пронзали молнии. Их мощь испепеляла мою душу, превращая её в серый истлевший прах, наполняя каждую частичку гнилым запахом разложившихся в тысячелетиях зла, горя, обмана, предательства. Я не мог узнать себя. Повиснув над гладью озера, я смотрел на его поверхность и в отражении, на фоне голубого неба, видел облик фантастического монстра, извергающего в мир огромную энергию насилия, зла, страданий и преступлений. Я стал слугой Дьявола. Я заплатил этим за свою любовь и на миллионы лет обрёк себя быть отвратительным чудовищем, жаждущим насытиться человеческими пороками, убивающим добро и превращающим мечты в искушения.
         Шли годы. Её сынишка рос красивым и здоровым ребёнком. В их доме царило счастье, веселье, детский смех и свет от улыбок любимой женщины. Она снова ожила, стала любить жизнь и радоваться каждому прожитому дню. В один из дней, когда мальчик уснул, а муж с азартом болел за футбольную сборную, она уединилась на кухне. Невидимая печаль от воспоминаний чуть коснулась её лица, глаза были добрыми и грустными. Её взгляд будто пытался найти кого-то в небе. Но только звёзды, да сигнальные огни изредка пролетающих самолётов заглядывали в окна её квартиры. Она подошла совсем близко к стеклу, прикоснулась своими губами к поверхности  и несколько секунд стояла так, словно целовала эту призрачную границу между реальностью и небытиём. Слёзы появились сами по себе. Они собирались, как капли берёзового сока на ресницах, стекали по щекам и падали на белый подоконник. Её палец выводил на окне неровные буквы "СПАСИБО ТЕБЕ". Издалека казалось, что в этом ярком стеклянном квадратике многоэтажки женский силуэт прильнул к окну и замер в ожидании небесного корабля с алыми парусами, который вот-вот покажется из-за надвигающихся над горизонтом чёрных туч. Я уже давно не Ангел и быть рядом с ней, как раньше, я не мог. Я не видел её годами, я только знал, что с ней сейчас всё хорошо. Дьявол выполнил обещание. Но в эту минуту я не сдержался. Чувствуя, что сейчас она пытается говорить со мной, я в считанные минуты превратился в смертельный ураган, извергающий молнии и несущий разрушения, и вместе с огромными тяжёлыми тучами влетел в её город. Переворачивая на своём пути машины, вырывая с корнем деревья и разбрасывая повсюду черепичные крыши, я стучал с неимоверной силой дождевым потоком в её окно. Прикасался к её ладоням, пытался заглянуть в глаза и сказать ей, что очень скучаю. Мой облик сейчас был ужасен. Это превращение тихого вечера в безумную стихию испугало её. Она ещё минуту постояла у окна, всматриваясь в сверкающие молнии. На кухню зашёл муж. Он был злой из-за прерванной этой стихией футбольной трансляции. " Чёрт, из-за этой молнии не увидел несколько голов", - ругался он.  Взял пиво из холодильника и  снова удалился в комнату. Если бы он знал, как недалеко сейчас был от истины. Моя милая погасила свет, задёрнула шторы и пошла в комнату, проверить, не проснулся ли от грома сын.
       Я орал в необъяснимом приступе бешенства, обрывая тонкие нити проводов, сдвигая прочные конструкции автобусных остановок и заставляя выходить из каменных берегов до этого тихую и спокойную Неву. Я кричал, но ничего не мог поделать. Она не слышала моего голоса. Сильный ветер, молнии и раскаты грома не давали уснуть моему любимому городу. Это была наша последняя встреча. Я запомнил её счастливой, я домысливал её будущее, придумывал, кем станет её сынишка, и как она будет гордиться им. Дьявол не тронет их, пока я служу ему.
    Я искушал и убивал тысячами. Каждый день сотни абортов, случаев суицида,преступлений - всё это часть моей теперешней жизни. Я платил сполна за свой выбор и не разу не пожалел об этом. Вы скажете, так не бывает. Из-за какой-то женщины обречь себя на такое, служить Дьяволу и жить в аду. А вы можете положить на весы свою любовь и взвесить её? Как вы думаете, куда качнётся чаша весов? Моя любовь перевесила всё в этом мире. Она была тяжелее Вселенной, тяжелее целого мира добра и счастья, тяжелее благополучия многих из вас. Моя любовь и была для меня этим миром, который существовал всего несколько месяцев, но вкус, которого я до сих пор помню на своих губах. Вкус её поцелуев я запомнил навсегда. Если вы любите, то поймёте меня. Любовь- это немыслимая сила, необъяснимая, живущая века. Она как глоток воздуха даже здесь, в преисподней. Если вы по-настоящему любите, вы способны сделать ради этого чувства всё, что угодно. Даже то, что сделал ради неё я.  "Не судите, да не судимы будете". Так когда-то меня учил ОН. Не судите любовь, мы ещё не познали её тайну. Вы задумались? Вы сомневаетесь? Вы в нерешительности? Похоже, я начинаю уже проникать в вас своим искушением. Бегите от пустоты и безразличия. Ищите любовь. В ней ваше счастье. Любовь спасёт вас даже от Дьявола. Потому что он перед ней просто бессилен. Перед ней бессильны все. Любовь правит этим миром. Я это понял давным-давно...





                ( конец )