Моя мама позвонила мне и сообщила, что завела дружка. За пару секунд паузы, последовавшей за этим сообщением, в моей голове, круша все на своем пути, пронесся табун диких мыслей. Мама овдовела лет 15 назад и за все эти годы не было и помыслов о дружках. Ну и что, что я живу со своей семьей не близко. Какой такой дружок? Явно какой-нибудь ушлый старикашка захотел не столько женской заботы, сколько квадратных метров…Мама что, не понимает этого?… Пока я, с похолодевшим от дурных предчувствий сердцем, набирала в грудь воздуха, чтобы осторожно высказать свои сомнения на счет дружков, мама продолжила: «Да собачонку мне подбросили под дверь, Дружком назвала. Подрастет немного, заберешь к себе, у вас и дом и двор и будка во дворе уже построена. Что молчишь? Заберешь к себе собачку то? Хорошенький песик, беленький, лохматый, а ушки темные и на спине темные пятна. Не держать же мне его в городской квартире». Я медленно спускала набранный воздух, испытывая невероятное облегчение и, одновременно, стыд. «Эгоистка, - думала я теперь, - может, маме веселей было бы век коротать, с дружком то»…
«Конечно, заберу!», - радостно сказала я вслух, - уже около года прошло, как пропал доставшийся нам от другого хозяина пес, для которого и была построена здоровая будка во дворе нашего дома в поселке.
Дружок оказался небольшой, с пушистой волнистой длинной шерсткой, невероятно милой и веселой собачкой, с великим оптимизмом воспринимавшей всё окружающее. Будку мы утеплили на зиму. При помощи куска плотного картона уменьшили вход, чтобы не задувало ветром, настелили внутрь соломы и тряпок. Дружок не возражал нисколько, весело нарезая круги вокруг своего и нашего дома, и, от избытков энергии, еще и вокруг себя самого. Собака выросла добродушной, радостно встречала любого гостя, обрывалась брехом исключительно на соседку Галю, изредка посещавшую наше семейство. Между нами говоря, это было совершенно справедливо – о неоднозначной натуре соседки я и сама догадывалась.
Были у Дружка некоторые странности в поведении, из-за которых все время бегать свободно мы ему не позволяли. Наша собака питала нездоровую страсть к дохлым курам и обуви. Кур Дружок приносил и клал на середину двора, а обувь собирал у соседей по всей улице и складировал на веранде хозяйского дома. Мужу приходилось регулярно хоронить кур на помойке, а мне разносить по дворам сапоги, боты и калоши, пока соседи не попривыкли и сами не стали ходить к нам за пропажами.
Уменьшенный картоном вход своей будки, Дружок выгрыз так, чтобы можно было сидеть на пороге и все видеть. А весной он выкинул из будки солому и тряпки и оторвал картонку совсем. Раньше я никогда не видела, чтобы собаки с таким тщанием наводили порядок. Да что уж там, я не подозревала, что собака способна убираться в своей будке!
Веселый, всегда улыбающийся пес, вызывал позитивные чувства у всех, кроме Гали, утверждавшей, что у нас во дворе живет злобный монстр. Муж, смеха ради, научил смышленого песика трем командам: «на брюхо», «в будку» и «иди, попей водички». Первые две Дружок выполнял с удовольствием, а вот на третью начинал корчить рожи – не всегда же хочется пить, когда хозяин велит – делал вид, что ищет что то важное, или страшно занят размышлениями… В конце концов, подходил к чашке с водой и несколько раз старательно макал туда язык…
К осени Дружок раздобрел, остепенился и, почему-то, загрустил. Осенняя депрессия, шутили мы, заново утепляя его большую будку на зиму. На привязи зимой его почти не держали – грядок не вытоптать, соседи приучились прятать обувь и закапывать сдохших куриц. Однажды Дружок встретил меня утром странно похудевший, жалобно и виновато скуля. Встревоженная, укоряя себя за то, что вовремя не заметила собачей хвори, я пошла за ним.
…«Вот тебе, бабушка, и юрьев день»,- в моей голове заевшей пластинкой носилась по кругу одна и та же фраза. Из-под бетонной плиты в углу гаража, обдирая руки, я вытащила теплые пищащие комочки – троих крохотных щенков - белого, черного и коричневого…