Набеленый стеклянный манекен
С лицом холодным, синим и упрямым,
С глазами снов, горящих из могил,
Нес тело утра, как платок в кармане.
Лишь алый знак помады или крови
О бешенной любви в агониии твердил.
Нагое утро, словно яд в стакане,
Рыдая, ветер целовал и пил.
Слепила боль, что вырвалась из ночи,
Пылали нервы ясновидящих акаций,
Вонзая героиновые иглы
В стенанья похотливых вариаций.
Так пятился за мглой подлунный маскарад,
И времени двуликий дирижер
Лил цвета неба и забвенья яд,
Лишь ветер, как приученный позер,
Насилую измученную негу,
распял ее - и бросил на костер.