Прекраснейшее из чудес

Юлия Долгова
   Я ждала ее, как единственный выход; ждала, как ждут весеннего солнца тяжелой холодной зимой, и верила (как это глупо и нелепо), я верила, что все ко мне придет.
   Я радовалась как безумная её первым несмелым лучам, и мне казалось, будто я капитан на палубе этого великого солнца, имя которому Любовь.
   Но вслед за несмелыми лучами на меня обрушилась стихия - совершенно неизведанная субстанция, у которой не было ни начала, ни конца, и где всё растворилось в одном – в том кого люблю.
   Все было совсем не так, как в романах, все было гораздо лучше, потому что это я – я сама! -  испытывала эту нестерпимую боль и несказанную радость в одном лице – Саша, Сашенька, Сашка -  твоё имя, как поцелуй, нежное и упоительное. Оно ласкает мне губы – так просто и легко – Саша.
   Ты не любишь меня. Ты не со мной. Нас разделяют тысячи километров. Но что это меняет?
                …Владыка мой! Безропотно тебе
                Я повинуюсь, так велел Господь.
                Он для тебя закон. Ты – для меня,
                Вот все что женщине потребно знать.
                И для нее превыше в мире нет
                Ни мудрости, ни славы. Близ тебя
                Не замечаю времени, равно
                Все перемены суток, все часы
                Мне сладостны…
   Джон Мильтон. Точнее не скажешь…


   Я сижу у студенческого костра, слушаю Колину гитару, кутаюсь в тонкую куртку. Кто-то потихоньку подкладывает в костер сухих прутьев, летят искры… А надо мной бездонное небо, и звезды. И весь мир становится иным. Если бы сейчас прикоснуться к тебе..., обнять.., почувствовать тепло твоего тела... Мозг плавится от этой мысли. Я иду к тебе по звездам через холод всей Вселенной, в твою тайгу. Ты сидишь в палатке с другими курсантами, ты весел и беззаботен, и лишь чуточку устал. Я смотрю в твои глаза – милый, люблю тебя, люблю...
   Как жаль, что мои слова ничего не значат для тебя. Неужели все это напрасно – и эти звезды, и гитара, и костер, и моя любовь, и эта боль...  Ах, если бы сейчас прикоснуться к тебе..., обнять.., почувствовать тепло твоего тела.
   Этот холод одиночества обжигает моё сердце. Но я счастлива своим безумием.  Я не ревную тебя; я хочу, чтобы ты был счастлив; я хочу, чтобы ты просто был. И ты есть.  И боль моя так упоительна…

   - Девушка, вы такая красивая! Давайте познакомимся, вас как зовут?
   - Зовут?.. Зовут... нет, к сожалению, меня не зовут – я ему не нужна.
   Не - нуж – на. Не нужна... Господи, как такое может быть? Какая дура! Дура! Не нужна ему... Как холодно...зима... Если бы просто замерзнуть и больше ничего не чувствовать, ничего, ничего, ничего…


  ...Желтые нарциссы. Целое ведро. Много ведер. Они заполонили улицу. Это весна. Это солнце, разлившееся по земле. Какое чудо! И на сердце так легко и радостно! И дома, и лица, и облака, и скрип качелей  - так восхитительны в весенней суете! Море цветов. Море улыбок.  Я понимаю, что люблю эту жизнь. Я люблю тебя, мой ненаглядный. Я люблю. И это прекрасно.
   Я ухожу с головой в свои университетские будни – лекции, семинары, конкурсы и вечеринки, шумные компании, гитара... Гитара... знакомая приятная мелодия... Вечность среди суеты, среди повседневных проблем. Мне нравится, когда в шумных коридорах университета слышится гитара. Не хочу говорить ни о чем.  Хочу слушать... Хочу смотреть в окно... Там, за пыльным стеклом – горы.  Талый снег. Живое размытое небо. В природе – вечность. И вечность здесь – в этих едва слышных звуках гитары.
    Люблю я такие минуты.
    Это жизнь.
    Жаль, ты не слышишь.
    Голоса пытаются заглушить музыку – абсурд. Нашему Коле не нужны слушатели – он сам по себе его жизнь – гитара. Вот и льются эти звуки будто в другом измерении. Что им до нас...
   Это и есть мои будни.
   Я люблю тебя, Сашка.
   Я люблю эту жизнь.
   Я люблю этих людей, которые не слышат музыки.
   Жаль, не слышишь и ты…
   Великолепная тишина среди шума жизни…


   Нужно только одно – чтобы ты приехал. Вот и все. Тогда не будет никаких проблем. Все станет ясно, как день.  Нужно только подождать. Как это тяжело – ждать.
   Я опять поддалась глупым надеждам. Ты совсем не принадлежишь мне. И, скорее всего, я тебе по-прежнему не нужна. Но почему я все время возвращаюсь к мысли, что ты мой? Как это глупо.
   Ты приедешь. И будешь одинаково любезен со всеми. И со мной тоже. Будешь весел, как обычно.. А в моей душе опять будет осень. Глубокая осень.  И я буду слушать всю ночь эту музыку. Чайковский. «Баркарола». Грустно.
   Ты будешь говорить, что я умная, и что я молодец. Ты расскажешь мне о ней. Или о другой. Ты скажешь, что все пройдет. Ты пожелаешь мне счастья.  Ты будешь легко и спокойно говорить о том, какими странными были мои письма, как ты был удивлен, и тронут... А я отвечу тебе только одно – я люблю тебя.
   Люблю тебя.
   Безумие.  Уже в который раз.  И сколько еще? Я не нужна тебе. Никто не виноват. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда! Не приходи.
   Я... не хочу.


   Приехал.
   Звучит странно. А главное бессмысленно.
   Каждый вечер я укрепляюсь в мысли, что завтра ты позвонишь, и каждое утро я понимаю, что это абсолютный абсурд.
   Я устала бежать за тобой по свету. Я устала убеждать себя, что ты чужой. Ты – не чужой. Ты – мой. И даже если весь мир будет думать иначе, я не поверю, что ты – не для меня.  Из всей этой боли и безумия я вынесла только одно, самое важное – мы будем вместе. Через месяц, через год, через сто лет, через сто жизней – но вместе. И ты любишь меня также сильно. Просто ты еще этого не вспомнил. Просто ты еще не готов к прикосновению этого особого мира, где мы с тобой – одно целое.
   А мне остаётся ждать.
   Как я устала...


   После  дождя всегда светит солнце. И мир ослепительно прекрасен в своей первозданной чистоте. Десятки прохожих с детским восторгом и недоумением наблюдают, как в расщелине серых туч торжественно появляется солнце. Оно бросает в небо свой семицветный пояс. И сколько бы не объясняли физики происхождение радуги, все понимают – это чудо, все чувствуют – это чудо, и верят – это чудо.
   Таким же чудом стала для всех, а главное для нас самих, наша свадьба.
   Жемчуг на шелковом платье, белые розы, ленты. Золотая полоска обручального кольца… Это сон... Нет?!  Моя подруга весело смеётся. За окном машины пролетает город. И ты, ты рядом, сжимаешь мою руку. Ты весел и шутишь.., и только я слышу, как бьётся твое сердце и ищет подтверждения – это не сон?  Нет!
   - ...Теперь, дети мои, вы законные муж и жена. Ибо Бог благословил вас.


   Мне спокойно и радостно. Потому что я слышу шелест газет за спиной. Потому что золотые погоны тихо спят на спинке стула. Потому что пыльные армейские ботинки, словно ленивый домашний кот, примостились на коврике в конце коридора. Потому что, так тепло рядом с тобой, моё ласковое солнце. И ты целуешь мне волосы.  Я люблю тебя. Твои сильные руки так беззастенчиво и нежно скользят по моей груди. Я люблю тебя. Твои глаза сияют, как звезды. Я люблю тебя. И, кажется, нет конца этому блаженству. Я люблю тебя. Нет конца этой страсти. Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю…
                Мгновение! Прекрасно ты. Продлись постой!
   Постой.
   Как жаль, что время не стоит на месте.


   Как объяснить тебе, что я не умею с тобой прощаться? Когда ты целуешь меня утром и говоришь «пока», когда в висках, как кровь, стучат твои удаляющиеся шаги, - как объяснить тебе, что даже минута одиночества для меня ужасна?  Как пережить этот холод и страх за твою жизнь?  И все вокруг так странно и нелепо, когда рядом нет тебя.  Прохожие, мои сокурсники, цветы на лотке, огромный зал библиотеки – все так скучно и серо, когда нет тебя рядом. В целом мире дождь. Я заблудилась в его серебряных нитях. Я заблудилась в сентябрьских аллеях. Затерялась среди промокших  чужих миров, что проплывают мимо под разноцветными зонтами.
   Где же ты моё солнце? Какие еще неприятности обрушились на твою голову. Твоя работа пугает меня. Мы не виделись три дня.  Я тороплюсь домой. Спешу. А вдруг ты приехал. Вдруг тебе удалось вырваться на пару часов. Скорее домой. Я уже совсем  рядом.
   А если нет? А если ты опять не придешь? Я с ужасом понимаю, что может быть и такое. И снова холодные стены и одиночество.  Ожидание...
   Я ненавижу ждать! Ненавижу...
   «Милая моя, как жаль, что я тебя не застал. Так хотелось увидеть тебя, обнять.  Но не расстраивайся.  Вечером я позвоню. Целую миллион раз. Саша»
   Нет! Только не это! Уже ушел... Смятая постель – немного поспал, книга на столе – читал, немытая посуда – обедал. Пачка из-под сигарет...- еще хранит тепло твоих рук...
   «…Целую миллион раз…»
   Я так скучаю без тебя!
   Если бы у нас был ребенок...  Мне бы не было так одиноко. Маленькая частичка тебя и меня.
   Это только в кино все получается быстро и сразу. А у нас не получается ничего. Врачи сказали, что мои шансы иметь детей не велики.  Боже, как можно говорить такие вещи! И как можно жить с этой мыслью? И женщина ли я вообще, если не в состоянии выполнить свою главную миссию – дать жизнь?
   Как все это нелепо и глупо. Я плачу и гоню тебя. Уходи! Ты достоин лучшего.
   Я смотрю на огонь свечи. Я снова здесь. И снова пахнет ладаном. И божья благодать никогда не покидает этих стен. И надежда, как нить Ариадны, пройдя сквозь крошечное пламя, пронзает мою душу.
   ...Царица моя преблагая, надежда моя, Богородица, защитница сирых и убогих, обиженных покровительница, помоги мне в беде моей, усмири боль в сердце моем. Ибо молюсь тебе, как молилась Анна, жена Самуила, о ребенке, без которого жизнь мне не мила. Не откажи мне в помощи своей, пренепорочная и преславная Божия Матерь. Ибо ты есть моя последняя надежда. Аминь...
   
   Когда моё тело сгорало от высокой температуры, я поняла, что мои молитвы услышаны – во мне теплится новая жизнь.  Мне было больно (от озноба) и радостно (от мысли) – мой милый, у нас будет ребенок! Ребенок! Какое счастье!
   Мне всегда было интересно, чувствует ли женщина что-то особенное в эти первые дни, когда жизнь только зарождается в ней. Как ощущает она этот волшебный момент?
   Я это чувствовала. Я чувствовала своего ребенка и телом и душой.  Задолго до того, как появились первые признаки этого состояния, описанные во всех женских журналах.  Я чувствовала, что он со мной. И боялась в это верить. Мне казалось, что даже взмах ресниц может спугнуть этот чудный сон – беременность.
   И потом, все девять месяцев мы жили с ним одной жизнью. Я не видела его, но знала все черты его характера. Я знала, что это мальчик, что он не любит сладкого, что он очень любознателен и подвижен, он нетерпелив, он очень общителен, и еще - он очень ласковый, но как истинный мужчина – не сентиментален и сдержан в проявлении своих чувств.
   Я смотрела на мир его глазами и своими одновременно. Я говорила ему: посмотри, как красива эта осень, и открывала заново каждый миг этой жизни.
   Ночами мне снилось, что я кормлю его грудью, и я с нетерпением ждала, когда же, наконец, смогу заглянуть в его глаза.
   И вот осталось совсем немного. Быть может, уже завтра я прижму его к себе.
   Мне кажется, что силы мои на пределе. Осмотры и анализы утомляют безумно. Врач говорит: ты скоро родишь, жди. Жду. Жду. Уже целую неделю сижу взаперти в этой палате и жду. Маленький мой, не волнуйся, я все выдержу ради тебя.  Все будет хорошо.  Вот только скучаю по твоему папочке. Очень.  Я смотрю на горы за окном, и на темнеющее небо над ними – и в моей груди такая тяжесть… ну когда…
   Я ненавижу ждать
   Я устала ждать….

   Сколько бы женщине не рассказывали про роды, каждая из нас переживает их по-своему.
   Две недели я ждала, когда же начнутся схватки и все же они застали меня врасплох.
   Боль, темнота и страх. Электронные часы показывают 3 : 02. Началось. Господи, началось. Теперь уже нет пути назад.
   Как больно…
   Меня помещают в пустую палату, говорят, что еще есть время. И все смолкает. Только боль. Усиливается. Налетает, как ураган и сбивает меня с ног.
   Кровь стучит в висках и хочется тепла. Что бы кто-то был рядом. Хоть кто-нибудь.  Даже чужой.
   Как больно….
   Я кричу как сумасшедшая. Мне хочется разбудить весь мир. Мне страшно одной. Мама, Саша! Кто-нибудь… Так хочется укрыться теплым одеялом.  Помогите мне! Но в коридорах темно и пустынно. Будто все вымерли и я  совсем одна в этом огромном здании.
   Господи, помоги. Не оставляй меня, Господи. Сжимаю рукой серебряный крестик. Не оставляй.
   Когда же наступит утро…
   Больно… Холодно… Темно…
   Сашенька, милый, где ты сейчас… мне так больно….
   Все плывет и теряется. И лишь боль. Она преследует меня везде. И в утреннем тумане. И ничего больше нет кроме неё. Быть может только усталость…
   Голоса... как спасение. Утро. Теперь все будет хорошо. Должно быть хорошо.
   Давай, тужься! Твой ребенок хочет родиться.
   Я устала….
   Тужься!
   Мне так больно, Господи!
   Тужься еще! Еще!
   …Он кричит… мой мальчик… я вижу его! Мой сладкий… мой милый…
   Спасибо, Господи! Спасибо!
   Что же ты ревешь, уже все.
   От счастья. Это от счастья.
   Я его вижу. С ним все в порядке. Слёзы размыли весь мир.
   Господи, такого счастья я не испытывала никогда. Такого щемящего чувства любви – никогда. И так легко…
   Он кричит. Нет ничего слаще этого пронзительного крика. Я вижу, как его взвешивают, измеряют. Пеленают – такой смешной и трогательный комочек! Ему не нравятся пеленки, он кричит и высвобождает одну ручку. Мой милый… какое счастье!
   Я чувствую запах роз. Санитарка показывает мне букет – от мужа! Сует в мои холодные дрожащие руки клочок бумаги. «Белочка моя дорогая, сильно скучаю и не могу дождаться нашей встречи. Я горжусь тобой. Ты у меня молодец. Быстрее набирайся сил. Как там сын? Пусть будет молодчиной. Целую вас. Люблю. Саша»
   Саша… Саша! Наш мальчик родился! Как мне хочется поскорее оказаться с ним дома.
   Принесли кормить. Я внимательно разглядываю его крошечное личико, и не могу поверить, что он мой. Только мой. Ни что на свете еще не принадлежало мне так, как этот маленький комочек. Впрочем, как и тебе. Плоть от плоти нашей.
   Он смотрит на меня своими голубыми глазками, точно как ты, моя любовь, будто хочет проникнуть в самую мою суть. Я твоя, мой малыш. И я никому не дам тебя в обиду.  Никому.  Никогда.
   Никогда.
   Никогда еще не было в моей жизни столько усталости и счастья одновременно. Часто не хочется даже говорить. И только душа то поёт, то плачет, и ликует от восторга и умиления, когда мой мальчик отыскивает меня глазами среди многочисленных родственников, пытающихся его развлечь.  И в этих синих глазах столько любви и нежности! Боже мой… я готова не спать неделями и терпеть любые трудности ради одного только такого взгляда, ради одной только улыбки.  И от этого щемящего чувства мне даже делается страшно. Потому что, я понимаю, что без нашего сына жизнь продолжаться не может, она немыслима.  Господи! Защити. Храни нашего мальчика от всех бед и несчастий, от всего дурного храни его, Господи. Ибо нет в нашей жизни ничего более ценного, чем он.


   Наконец-то он заснул, мой сын-непоседа. Набегался. Наигрался.
   «Мама, играть в мячик!» Лови!
   «Мама, читать книжку!» Давай читать:
                «…Горе! Горе! Крокодил
                Солнце в небе проглотил!»
   Солнце в небе… Моё солнце, почему ты перестало меня греть?  Что происходит на палубе нашей Любви? Ты мне не доверяешь. Не понимаешь меня. Не хочешь понимать. Горько…
   Как-то мама сказала, что когда горит свеча, все вокруг очищается, и на душе становится легко. Свеча горит. Я чувствую её терпкий запах. Смотрю на яркий язычок пламени. Но душе также больно. Будто что-то умерло. И слезы капают одна за другой.
   Я держу ладонь над свечой. Все ближе и ближе к огню. Пусть заберет он этот тяжкий груз взаимных обид, испепелит его. Огонь почти касается ладони. Но мне не больно. Я не чувствую физической боли. Зато душа готова разорваться, разлететься на мелкие клочки. И эта боль души заслоняет собою все.
   Любовь слезами утекла. Оборвалась.
   Ты целуешь меня, даришь мне розы.   Ты хочешь быть со мной. Ты ведешь нас с сыном в парк и устраиваешь настоящий праздник.  Ты даришь мне дорогие подарки. Ты говоришь, что любишь меня. Ты твердишь, что любишь меня. Ты шепчешь, что любишь меня.
   А в моей душе так холодно. Где то чувство, которое окрыляло меня и несло по жизни? Я хочу остаться одна. Вместе с сыном.
   Ты не можешь в это поверить. Я и сама уже ничего не понимаю. Зачем нужно было так гореть, столько бороться с ветром, чтобы так внезапно и бессмысленно погаснуть?
   А ночами мне снится, будто во мне бьётся новая жизнь, и я рожаю, и плачу, и душе так больно… о чем это?


   Спасло нас чудо. Подарок судьбы. Дар Божий. Как не назови – суть не меняется.
   Наша дочь.
   Крошечное нежное создание чье появление в моём чреве стало для нас полной неожиданностью и загадкой.
   Смятение и радость. Растерянность и решимость. И любовь. Любовь, как главное условие жизни.
   Ты еще не знал её, а я уже была очарована глубиной этой души, её мудростью, её терпением и настойчивостью, её способностью любить и чувствовать.
   Наше маленькое чудо.
   «Она пела, и дитя родилось» - сказано в легенде о рождении Будды. 
   Я не пела. Пел столь необычный и редкий февральский ливень, тарабанил в окна изо всех сил. Я еще не успела испугаться боли, как моя крошка уже прижималась ко мне своим хрупким нежным тельцем.
   Анечка моя… Благодать….
   В твоих глазах столько доверия и любви. Этот взгляд новорожденной девочки мне не забыть никогда. Это я сама, но в обновленном, совершенном виде. Весь мой опыт, но без тяжести обид и воспоминаний. Квинтэссенция любви.  Я смотрю в эти широко раскрытые глазки – и верю, и не верю. Верь.

   Верь!!! Все будет хорошо!
   За окном машины проносится город. Я все крепче прижимаю к груди мою девочку – она бледна как ангел.
   - Не давай ей спать. Буди её, буди, – слышу я чей-то тревожный голос.
   Проснись, моя радость, открой свои глазки, посмотри на мамочку. Умоляю.
   Господи, за что ты послал нам это испытание!
   Только бы успеть довезти её до больницы. Не спи, моя крошка, не спи.
   Пожалуйста, помогите. Кажется, отравление.
   Температура 35,6
   Я не могу её разбудить, помогите!
   35,1. она остывает. Сделайте что-нибудь!
   Цианоз. Какое страшное слово. Реанимация  - на 2-й этаж. Холод и страх. Саша, мы не можем её потерять! Ты отводишь глаза – тебе также страшно, как и мне.  Мы не можем её потерять, Господи, не можем!
   Ты куришь сигарету за сигаретой и дрожишь. Я словно оцепенела. Ни мыслей, ни ощущений.  Только ожидание, ожидание, ожидание – и страх. Темнота, холод.
   Кажется, кто-то плачет.
   Раз плачет, значит ей лучше?
   А может не она.
   Голос похож.
   Не знаю.
   Плачь, родная моя, плачь!
   Господи, накажи меня, но не её! Она нужна нам, Господи, не отнимай, пожалуйста!
   Дрожь. Где-то внутри. Будто каждая нервная клетка трепещет от ужаса.
   Ожидание хуже смерти. Я ненавижу ждать! Ненавижу!
   Ждать, - это все, что мы можем сделать.
   Ждать… и больше ничего.
   Ждать.
   Наконец-то шаги, скрип двери.
   - Вы – родители?
   - Да.
   - Мы приняли все необходимые меры. Состояние оценивается как тяжелое. Сейчас она спит. Что будет дальше – покажет время. Надо подождать до утра. Это все.
   Целая ночь. Господи…целая ночь неизвестности.  Целая вечность ожидания. Маленькая смерть наших душ. Целая ночь. И неизвестность. Неизвестность, доживет ли она до утра, наша девочка. Наше маленькое чудо.
   Кроватка пугает своей пустотой. Молоко давит грудь – мне некого сегодня кормить. Осиротевшие распашонки.  И тишина. Страшная тишина. Никто не плачет, не кричит, не просится на ручки.
   Сын спит так спокойно и сладко. Счастливый мой мальчик, как хорошо, что ты еще не понимаешь, что твоя сестренка сейчас между жизнью и смертью. И одному Богу известно, что случится утром. Господи, как страшно.
   Владыко, Вседержателю, Святый Царю, наказуяй и неумерщвляяй, утверждаяяй и низпадающии и возводяй неизверженныя, телесные человеков скрби исправляй, молимся тебе, Боже наш, рабу твою Анну немоществующа посети милостею Твоею, прости нам согрешение вольное и невольное. Ей, Господи, врачебную Твою силу с небес ниспосли, укроти страсть и всякую немощь таящуюся, буди врач рабу Твою Анну, воздвигни её от одра болезненного и от ложа озлобления цела и всесовершенна,  даруй её Церкви Твоей благоугождающа и творяща волю Твою.  Твоё бо есть, еже миловати и спасати ны. Боже наш, и тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.


   Серое прозрачное утро.  Город пуст.  Мы едем туда.  К ней.
   Мысли остановились.  И сердце замерло в ожидании.
   Неизвестность.
   Сжимаю в руках бутылочку с молоком, надеюсь, оно  ей еще необходимо.  Не могу ни говорить, ни улыбаться. Скорее туда.  К ней.
   Нас останавливает инспектор ГАИ.  Ты выходишь.  Я схожу с ума.
   Секунда.  Две.  Три.  Десять.
   Мы не можем ждать.  Нам надо туда, к ней!
   Ворота больницы.  Лестница.  Серые стены.  Запертая дверь. Ты стучишь в окошечко.  Тишина. Мне кажется, я умираю.  Стучишь снова. Шаги.  Жизнь или смерть?  Шаги.  Жизнь или смерть?  Шаги.  Жизнь или смерть?  Шаги.  Жизнь?  Шаги.  Смерть?
   - Ей уже лучше. Кризис миновал.
   Анечка… Плачу.  Ничего не вижу от слёз.  Медсестра улыбается.  Я плачу. Будто рухнула огромная стена, и тонны воды устремились в мир.  И с каждой ушедшей слезой в меня возвращается жизнь.  И свет. И я понимаю, что утро. И что я прощена.  И мне больно.  И я чувствую боль.  Ведь боль – это жизнь.  Смерть позади.
   И также позади  останется когда-нибудь тревога, охватывающая меня по вечерам, и валерьянка, которую я глотаю пачками,  и страх при каждом не верном вздохе нашей девочки, и твоя нервозность, и моя бессонница, и мы больше не будем бояться спящих детей, и слово "реанимация" приобретет свой обычный смысл. 
   Ибо жизнь – прекраснейшее из чудес.  И любовь.  Как главное условие жизни.