Тем летом все мои друзья поразъехались кто куда, оставив меня совершенно одного в нашем маленьком недокурортном городке грустить и скучать по ним.
Все началось где-то ближе к середине лета. Я как всегда каждое утро, часов в десять, вышел из дома (лето я проводил у бабушки) с обходом по домам друзей. По пути к Руслану я увидел на лавочке мальчика, грустного и на вид не менее одинокого чем я. И прошел мимо. Руслана не оказалось дома, он конечно же еще не вернулся. Я каждое утро слышал что-то наподобие: “Привет Олег, а его нет еще, он же в лагере, и вернется к сентябрю”. Димы тоже не было. Да вообще все попропадали кто куда. Мне пришлось идти обратно. От огорчения и безвыходности своей ситуации я все таки сел рядом с тем парнем.
Говорю:
- Привет, ты ведь Тоха? Пойдешь на море?
- Тогда ты будешь Алек. Мы в расчете. Только своим скажу.
Вообще то его имя было Анатолий, если полностью, а Тохой его называли все для короткости. Тохе это не нравилось, но так поступали даже его родители. Что уж тут поделаешь?
...Ближе к вечеру мы валялись на песочке (а тогда на пляже еще был песочек) и разговаривали. Разговаривали мы целый день и не могли наговориться. Так я и узнал, что Тоха проводит все лето у бабушки на Черном море и потому мы с ним почти не виделись ни разу. А сейчас он вернулся раньше, потому что бабушка недавно умерла, и Тохины родители решили переехать на Черное море жить. Тогда то я и услышал от Тохи впервые, что он ненавидит Черное море:
- Знаешь Алек, я вообще-то ненавижу то море, я боюсь его, а это море ничего так, не страшное. Мне нравится.
Я тут же красноречиво начал описывать все преимущества Черного моря перед Азовским. Что даже жить там лучше, потому что теплее. А он говорит:
- Да знаю я. Всё равно боюсь. А еще боюсь дельфинов.
Тут меня совсем прорвало. Я смотрел на Тоху очумелыми глазами и рассказывал содержание всех книг, всех телевизионных передач про дельфинов. Что они самые умные, и часто помогают людям и к тому же совсем почти не кусаются. Тогда Тоха посмотрел на меня странным взглядом и сказал то, чего я никогда не забуду:
- Это всё понятно. Я не боюсь, что меня покусают. Я боюсь, что они заберут меня, и я никогда не вернусь.
Я пожал плечами:
- Ну и дурак. Пойдем лучше купаться, тут кроме бычков вообще никто не водится.
...Дни летели как угорелые, смалывая нашими мальчишескими языками тысячелистные тома беззаботной летней жизни...
...Одни раз пошел дождь и лил два дня. Сначала бы бегали под дождем, а потом это надоело и мы сидели под навесом на крыльце какого-нибудь дома и играли в солдатов, космонавтов, первооткрывателей, индейцев и даже аквалангистов. А что, дождь ведь кругом, чем не неизведанные глубины?...
...Ближе к середине августа, вечером, Тоха был грустным и я ни как не мог выяснить в чем дело. И только уже в сумерках он сказал:
- Мы завтра уезжаем.
Тогда расстроился и я. Схватил его за плечо и мы просидели так минут пять. Потом наконец выдавил из себя:
- Ну мы же увидимся еще с тобой?
И тогда он посмотрел на меня тем самым взглядом, я почувствовал это в темноте, и сказал:
- Нет Алек, в ряд ли. Папа говорит, что тут нас ничего не держит и мы никогда не вернемся сюда.
- Ну мне через шесть лет будет уже восемнадцать, - не унимался я. – Я смогу приехать к тебе. А через сем лет восемнадцать будет тебе...
- Спасибо Алек, - ответил Тоха, и, положив руку мне на плечо, прошептал, - Спасибо.
- За что, - не понял я.
Это сейчас я понимаю, что Тоха ответил философски, а тогда я ничего не понял. Ну какая философия у одиннадцати – двенадцатилетних? Правильно! Самая настоящая. Он тогда сказал:
- Спасибо, что ты так говоришь, мне не хочется уезжать. Потому что мне кажется, что мы никогда не увидимся. Даже если вырастим. Ты хороший и вырастишь хорошим, но это ничего не меняет. Если мы и увидимся, то может быть только на небесах...
...И убежал...
А я стоял, чувствовал его руку на своем плече и глотал слезы. И мне вдруг стало страшно. Впервые стало страшно терять друга. Я тоже побежал домой и плакал потом всю ночь...
...Я не провожал Тоху. Я не выглядывал из-за калитки, как делал это обычно, чтоб узнать вышел ли он уже. Не смотрел в окно – а вдруг он околачивается перед моим домом. Я как то понял, что Тохи уже нет. Но ни как не мог в это поверить...
...Через неделю, как гром, загрохотал грузовик. Я как-то сразу понял, что уже слышал этот звук. Что это тот, на котором увозили вещи из Тохиного дома. Я тут же выскочил на улицу, даже не доев, чем изрядно взволновал бабушку. Но мне было не до того.
Подбегая к Тохиному дому, я увидел его отца. Он стоял, опершись рукой о забор и смотрел куда-то вниз. Он ждал меня. Тогда я и узнал, что Тохи действительно нет. Что он остался на море. Что произошло то, чего Тоха больше всего боялся. Его забрали дельфины...
...И тогда я поверил...
...Я не плакал. Я с тех пор вообще не плакал. По Тохе, во всяком случае, точно...
...Только море начал ненавидеть...