Ярополец раскрыл свои объятья.
Здесь развеем сессии угар.
Мы студенты – это значит братья.
Принимаем этот Божий дар!
Приезжаем сюда отдохнуть
от московских забот и хлопот.
Ну а если поглубже копнуть,
перед нами вот что предстаёт...
Гончаровых усадьба теперича –
место, где подмывает налить.
Даже сам Александр Сергеевич
здесь изволил когда-то шалить.
Всё пропитано ямбом с хореями.
Приведёт поэтический бес
выгонять после злые бактерии
из студенческих бедных желез.
А вокруг всё леса да поля.
Мы живём в деревенской глуши.
Здесь крестьянин начальство хуля,
у печи себя водкой глушит.
Неужели, друзья, москвичи,
мы отстанем от мудрых крестьян?
Жалко, нет у нас русской печи,
но зато есть гранёный стакан!
Пузыри, как солдаты для смот(о)ра
в ожидании нового дня.
Оказались мы здесь без присмот(о)ра.
Далеко, не достанет родня.
Говорили в Италии старой,
что дороги все в Рим приведут.
Там ходили до Рима с гитарой,
здесь – с бутылкой до дома идут.
Целый день мы шагаем по кругу
от стола до любви и назад.
«Кто там?» «Друг!» «Обязательно буду!
Не стеняйся, уж трое лежат»
«Что зелёный» «Ребята, болею я»
«Так лечись, ведь диагноз не нов.
Не мешай ночью пива с портвеями,
вот и будешь наутро здоров!»
Пропадают невесты на выданьи,
нагоняя на местных тоску.
Ожидают студентов невиданных,
за которыми можно в Москву.
С красотою простою неяркою,
всё природное, как на подбор.
Подружить с молодою дояркою –
это вовсе другой коленкор.
И вырастают на бананах сливы,
а местные поймают – не убьют.
«Вы несомненно сделали счастливой
её саму и всю её семью»...
Заглушая все прочие звуки,
от зари и до новой зари,
раздаются ужасные стуки,
то играют в бильярд дикари.
А проспаться захочется коли,
подсказать один выход смогу:
убегай, друг, в крестьянское поле,
зарывайся в крестьянском стогу.
Но каникулы кончатся скоро.
Расстаёмся. Скучать буду я.
Ну, а может быть, встретимся снова,
«Гончаровых» большая семья.
Ярополец раскрыл свои объятья
Здесь развеем сессии угар.
Мы студенты – это значит братья.
Принимаем этот Божий дар!
Январь 1970