Цикл стихов
1.
Непривычно пока,
что далекое - близко,
что смотрю, как плывут облака
над ночным Сан-Франциско...
И шумят дерева,
чьи мне странны названья,
и чужого наречья слова
западают в сознанье.
2.
Вживаюсь в новую среду.
Овцой, отбившейся от стада,
за провожатыми иду,
которые ведут куда-то.
Жизнь начинается с нуля.
Я - в детсаду,
я - в первом классе...
Ведут. Иду.
И с ними я
во всем заранее согласен?..
3.
Захлестывает жизнь чужая
и все велит начать с нуля –
духовной смертью угрожая
иль просветление суля?
Откуда знать мне?
Я - прохожий
с неуспокоенной душой.
Одно лишь чувствую всей кожей:
мне город
не совсем чужой.
4.
Я думал сначала,
Залив –
это выдумка, миф.
Но мне полегчало,
едва я увидел Залив,
и сосны, и скалы,
и ветер, вгоняющий в дрожь,
и чаек усталых,
все скалы усеявших сплошь.
И - в рост человечий
вздымается с ревом вода...
И стало мне легче:
сюда мне хотелось, сюда!
5.
Волны, вырастая неустанно,
шли –
за валом вал.
Благодатный ветер океана
с ног меня сбивал.
Мог он быть неистовым и грозным:
я его крутое естество
видел по деревьям низкорослым,
искривленным яростью его.
Но сегодня в нем другое было,
был заряд иной,
и дышал животворящей силой
ветер ледяной.
6.
Ревущий напор воды,
и ветер совсем не слаб.
На мокром песке -
следы
собачьих и птичьих лап.
Накатывает волна,
и ветер, входящий в раж,
обрушивается на
уже опустевший пляж.
Недолго до первых звезд.
Летящих огней река
накатывает на мост,
связующий берега.
И слышу я чайки клич,
и вижу огни машин
и пляж этот Бейкер-бич,
где тенью брожу
один.
7.
Повторяю вслед за теми,
кто постиг давно:
раны лечит только время,
лишь оно одно.
Только время раны лечит.
Жил я как во мгле.
Год прошел -
мне стало легче
на чужой земле.
Ненамного, не настолько,
чтоб ушла тоска,
но слабей ее настойка
даль светлей слегка.
Время лечит без обмана,
в том сомнений нет.
И мою залечит рану -
если хватит лет...
8.
Я вышел к кварталам знакомым,
туда, где вдоль улиц в ряд
около каждого дома
автомобили спят,
и где у дома любого,
как всплеск садовых искусств,
ухоженные любовно
цветы ли,
деревце, куст...
Не слишком шумно,
не людно.
Покоя чувствуя власть,
печали забыть нетрудно,
легко в созерцанье впасть,
и, не довольствуясь малым,
как на таинственный зов,
идти квартал за кварталом
вдоль невысоких домов...
9.
Лифт поднимался не спеша,
и мне открылись с высоты
тридцать второго этажа
Залив,
и шпили,
и мосты...
Стеклом от бездны огражден,
в прозрачном лифте, как в кино,
я видел город.
Был мне он
уже знаком немного, но
явил он множество миров,
соединенных без труда.
Я этих башен и дворов
еще не видел никогда.
Явил он улиц крутизну
и роста разного дома,
явил зеленый склон холма
и парусники, и волну...
Был город предо мною весь -
трамвайчик, храмы и мосты...
И принял я его,
как весть
раскрепощенной красоты.
10.
Я был бы счастлив,
если б смог,
душевный утоляя голод,
переложить на русский слог
американский этот город.
Я выразить его хочу
и злую мысль поглубже прячу,
что, может быть,
не по плечу
мне эта дерзкая задача.
11.
С каким-то новым интересом,
как бы в приливе новых сил,
смотрю на холм,
поросший лесом:
его туман полуприкрыл.
Туман не ухватить, не взвесить.
Неуловим, неуследим,
минут, быть может, через десять
растает в воздухе,
как дым.
Он - не залетный, он отсюда,
туман, такой же, как вчера.
Он - и угроза,
и причуда,
и украшенье, и игра.
Привычно размывая грани,
царит...
И поражает взор
мост, провисающий в тумане
без всяких видимых опор.
12.
Шагом иду нескорым.
Я с головы до пят
в зыбком плаще, которым
город ночной объят.
В мягком тумане –
весь я.
Рядом ли, далеки,
в этой волшебной взвеси
движутся огоньки.
Кто-то, идущий рядом,
так же в безмолвье врос,
тем же пропитан ядом
полуразмытых грез.
Да и деревья, зданья,
смутные, словно сны,
влажной и нежной тканью
этой опьянены.
Жаль будет с ней расстаться...
Утром, утратив миф,
им предстоит врастать в свой
резкий и трезвый мир.
И ожидать, как манны,
часа больших щедрот:
с берега океана
снова туман придет...
1994-1997, 2019 гг.