И снова так, чтобы больно было,
со смехом с обрыва придумав крылья.
Я это чувство почти забыл, но,
слава Богу, похоже, меня не забыли.
И по скользкой дороге вдавив сто двадцать,
и в первом встречном увидев друга,
я буду смеяться, теперь смеяться
и целовать жизнь только в губы.
Кричите связки, танцуйте ноги,
здесь нет несчастных, здесь нет убогих,
И буги-вуги канатаходца
на тонкой нити судьбой зовется!
И снова просит листок чернила,
и снова хочет кулак удара,
ах как жизнь схемку-то начертила,
ах, как она ее разорвала!
Я знаю нету плохого в сером –
на нем так ярко пишется мелом,
о дайте, дайте еще мне будней,
я напеку из них Вена-штрудель
И, если можно я буду гадким,
и если нужно я буду грубым,
пока теряются все в загадках,
я жизнь свою зацелую в губы.