1.
"Я жаловался - вот, нет у меня обуви,
и это было до тех пор, пока я не встретил человека,
который сидел на земле мучимый жаждой
и не мог подойти к источнику, так как этот человек не мог ходить"
(Персидская пословица)
- Скажи мне, уважаемый собрат мой, что есть деяние доброе? И как мыслишь ты, не служит ли источником злых деяний доброта дел наших? И наши помыслы, обращенные к благим намерениям, не станут ли началом зла большего, нежели призрачная полезность, которую мы спешим совершить? И напротив, что скажешь ты о делах, которые мнят злыми, но плоды их становятся благом, как если бы человек приготавливал землю под пашню, сжегши прежде часть леса и взрастивший после пшеничное поле? Ведь истинно мы теряем благо добывать себе охотой зверя, но приобретаем благо есть хлеб.
- Истинно скажу тебе, что вопросы твои есть суть вещей, которые движут и малую песчинку, и народы, и миры - ту природу вещей, что вокруг и внутри нас, что видим мы ежедневно как восход и заход солнца и что не дано обозреть нашему взору, но лишь силой мысли. И, чтобы хоть сколько развеять сомнения твои в суждениях о делах, расскажу притчу о некогда происшедшем.
В один из дней шел я пустынной дорогой, направляясь по делам моим. И усилилась моя усталость, и тяжела стала моя ноша, что была со мною, и жажда не оставляла меня. И в этот день была сильная жара, а путь мой еще не находил окончания. Вот.
И увидел я прохладное место, где росли финиковые и гранатовые деревья, и где воды было в изобилии, и место это было сотворено по милости господа, и было устроено так, чтобы мог утомившийся насладиться отдыхом. И увидев это, я поспешил к источнику и решил отдохнуть в тени фигового дерева и насытится его плодами. И я отправился в это благословенное место и поспешил туда. И тут увидел я человека, сидящего на дороге. И это был прекрасный юноша, и на нем были дорогие одежды, и не было рядом с ним никого, кто мог бы описать его положение. И увидев меня, юноша произнес такие стихи:
"Приветствую тебя, спешащий человек,
Пусть миром будет твой удел, господь продлит твой век.
Должно не легким был твой путь, и ты устал в пути,
Прошу тебя передохнуть, чтоб дальше смог идти.
Благословлен сей уголок, заботы здесь не ждут,
Лишь надо восхвалять того, кто сотворил все тут".
И когда он говорил эти нанизанные строки, слезы текли по щекам его. И было это удивительно. Вот.
И я поспешил подойти к юноше и приветствовал его. И юноша приветствовал меня, и призвал благословение господа, и не вставал со своего места и находился в таком положении. И он воскликнул: "Нет бога, кроме Аллаха, милостивого и милосердного! Привет тебе, путник, да снизойдет Аллах к твоим просьбам и возвеличит твое положение, и умножит твое состояние, и убережет тебя от бед мира. Прошу простить меня, ибо не могу я подняться и подойти к тебе и приветствовать тебя, как велит нам Мухаммед, да благословит его Аллах и да приветствует, ибо нет во мне корысти и не возвеличил я себя перед тобою.
И стало это удивительным для меня. И я подошел к юноше, и попросил разрешения сесть рядом с ним. Когда же я сел напротив юноши, увидел я, что он бледен лицом и заботы поставили на нем свою печать. И увидел я, что он голоден и нуждается в еде, что он хочет пить, и жажда утомила его. И так, как я был в крайнем смущении из-за положения этого юноши, и сомнения не покидали меня, я спросил его: "Какова же твоя история? И что стало причиной твоего положения?".
И юноша, а был он в большой печали, сказал: "Благослови господь день, в который он направил тебя этой дорогой. И да будет благословен путь, которым ты следуешь, ибо я теперь знаю тебя. Так знай же, о путник, каков мой удел и вот моя история.
Я сын одного из богатейших людей нашего времени. И стал он эмиром среди обладателей богатств, и досталось все это ему по изволению господа нашего, и стал он прибывать во всяком достатке и приумножил свое состояние усердием своим и мудростью своею. Ибо когда нужно было прибавлять, он прибавлял, а когда отнимать - отнимал. И ни когда не брал он сверх того, что положено и что предопределено было ему господом. И был отец мой благочестив и умерен, и знал толк в делах и предприятиях, в науках, оберегающих от скудости в положении и в науках, оберегающих от скудости ума. И в одну руку был положен ему достаток во всякой вещи, а в другую руку - величайшие знания и право судить о делах. И приходили к нему просящие, лишенные одежд своих в один день и уходили в три дня, ибо не было сил у них в один день унести подарки. И приходили к нему несведущие и незнающие и были у него и уходили от него, имея суждение о всякой вещи и во всяком мнении.
И, хотя прибывал мой отец в таком положении, тяжело ему было встречать новый день, ибо не было радости в его сердце. А причина его скорби и великой печали была в его единственном наследнике. И это - я, мой господин. С малых лет не было мне нужды и недостатка: всякая вещь была у меня в руке. Я не вставал и не ходил ко всякой вещи. И что бы ни пожелал я - все это было. И так прошло некоторое время. И настал день, когда отец призвал меня к себе, чтобы вверить мне дела свои и научить соразмерности в делах и разумному пониманию, благочестию и справедливому сочетанию законов.
И, тогда, приказал я слугам взять мня и отнести к отцу моему. И слуги, бывшие многим числом, подняли меня и усадили в паланкин, что ценою в дирхемах равен был его весу, и отнесли меня к моему отцу. И в таком положении я предстал перед ним. И увидев меня таким, что не облобызал землю у ног его и не припал к руке его, отец спросил меня: "Каково твое положение, о, сын мой, и чем больше наградил тебя всемогущий господь, и что больше он отнял у тебя?". И услышав его слова, я устыдился и поспешил встать, чтобы приветствовать его, и господь наш, справедливый судья всякой вещи, не дал мне сил. И, увидев меня сидящим, отец сказал: "Нет в тебе сил подняться - нет сил нести и бремя моего наследия". И я приказал слугам унести меня.
Через год отец снова призвал меня. А следует знать, что весь год я придавался наслаждениям, и не знала моя душа усталости в удовольствиях, и забыл я наставления своего родителя. И вот я приказал слугам моим отнести меня к отцу моему. А в этот раз отец не вышел ко мне, а послал ко мне слуг своих и визирей, что были многие числом, узнать пришел ли я сам. И увидев слуг и визирей отца и то, что отца с ними не было, смущение охватило мою душу. И те, кто прислуживал отцу моему, приветствовали меня, и тот, кто был выше и мудрее меня был у ног моих. И окончив приветствия, советники отца оставили меня и сказали отцу моему о моем положении. Три дня ни кто из слуг отца не приходил ко мне, и я не увидел отца своего. И я приказал слугам унести меня.
И в третий раз, когда число дней стало равным году, позвал меня отец. И в этот год не отличал я день от ночи, и не пресытили мне удовольствия. А я снова велел слугам принести паланкин и доставить меня к отцу. И когда слуги усадили меня в паланкин, вдруг пришел от отца его главный визир и пожелал мне мира и сказал: "Да пусть будет благословен тот, кто принимает господа нашего, ведь он мудрый судья всякой вещи. И пусть будет сделано то, что будет сделано". И визир поклонился мне и подал мне свиток, и я развернул его, и вот, что я прочитал:
"Изменчивой судьбе ты поклонись с улыбкой.
Не трать напрасно сил, упав на почве зыбкой.
Подать надежный шест для нас сумеет тот,
Кто книгу записей с начальных дней ведет.
И, вместе с тем, иную видим суть -
Чем прежде начинать свой долгий путь,
Когда не ведаешь остановиться где, а где свернуть,
Не лучше ль у дороги отдохнуть?
Но, стоя у начального пути,
Не спрашивай судьбу: идти иль не идти?
Запомни лишь одно: кто не сопротивлялся,
В тени дороги на века остался.
Имея кров и теплую постель,
Как часто вспоминаем мы порог и дверь?
И, чтоб навеки у порога не уснуть,
Порой приходится пройти нам длинный путь".
И когда я окончил читать, я увидел, что свиток скреплен печатью отца моего, и я уверился, что это было написано с его изволения. И я не знал, что ответить визиру отца. Вот.
И прошло ровно восемь дней, а визир ждал ответ для моего родителя. А на девятый день вдруг появилась стража и слуги моего отца и подошли ко мне и стали вокруг меня. И взяли меня в паланкине, и вышли со мной на улицы города. А пройдя город, слуги несли меня много дней и ночей, пока не достигли этого места. И они оставили меня и оставили со мною еду и питье и одежду в малом количестве и ушли. И один раз в год они приходят ко мне и дают мне еду и питье, и различные припасы, и оставляют меня. И весь год я здесь. И где я не ведомо мне и нет мне пути домой. И всякие люди из купцов, путешественников или разбойников приходят сюда и отдыхают здесь. И тогда я рассказываю свою повесть, и люди приносят мне воду или еду. И теперь уже третий день как ушел караван отца. И я голоден и испытываю жажду, но нет у меня сил подойти к источнику или взять гранат или финик. И я рассказал тебе свою историю и прошу быть милостивым ко мне, как милостив господь к каждой твари своей, и прошу накормить меня и позволить утолить мою жажду.
И услышав рассказ юноши, я был удивлен превратностям судьбы. И я встал и пожелал мира ему. И сказал я ему: "Мудр отец твой в поступках своих. И нет зла для тебя в его деяниях. Сколь мудрыми и добрыми считаешь ты поступки людей, что подают тебе пропитание?"
"Они добры ко мне, - ответил юноша, - а не всякую ли доброту рождает мудрость? И были бы они мудры, оставив меня в моем нынешнем положении, и были бы они тогда добры ко мне?"
И я понял, что юноша не может отличить день от ночи, и видит мудрость других и не видит свое скудоумие.
И я сказал ему: "Нет мне нужды носить тебе воду, ибо это удел водоноса. Но я дам тебе свою руку, и ты сможешь опереться на нее.
Ты видишь источник, но не видишь, что твое положение мешает тебе утолить жажду. И, если я принесу тебе воду сегодня, о юноша, сочтешь ли ты меня добродетельным единожды утолив жажду? Но завтра, кто будет подле тебя?
Лишь однажды орлица выкидывает оперившихся птенцов в пропасть, и что пользы кричать о помощи, когда должно взмывать в небеса, опершись на крылья. Воистину скажу тебе: твой удел в тебе самом".
И я протянул ему руку, и юноша взялся за мое плечо, и стал делать первые шаги. И я был с ним до тех пор, пока юноша не увидел твердую землю и не поднялся с колен. И он стал ходить по земле и понял тогда, что есть его положение.
И однажды я не увидел его. И подле себя я нашел свиток, и я развернул его и вот, что было сказано в нем: "Мир и привет тебе, да пребудет с тобой милость Аллаха, велик он и славен! - и дальше были написаны такие стихи -
"Коль нет тебе нужды стремиться к обученью,
Когда к делам в тебе нет полного влеченья.
Когда и в праздности и в лени ты проводишь день и ночь,
То сам себе сумеешь лишь помочь.
Принять подачку нам не мудрено,
Считая принятое для себя - добром.
Но различить сумей в добре начало зла,
Иначе встретишь в зеркале осла.
В больших делах и малых начинаньях,
К тебе лишь через труд придут основы знанья.
И сад сумеешь из зерна граната возродить
Тогда, когда лишь сможешь сам его полить".
И когда я прочитал эти строки, я укрепился во мнении о благополучии юноши.
- И такова моя притча, мой уважаемый собрат. И каково же теперь твое мнение о том, что есть суть доброе деяние и, что есть деяние видимой добродетели?
- Притча твоя поучительна и своевременна. Ведь теперь я смог узнать о том, что должно быть в добродетели и чего в ней не должно быть: нет хуже добродетели самонадеянной. Воистину хороша добродетель, когда она бескорыстна. Но бесцельная добродетель - занятие пустое - и верно сказано: "Кто не думает о последствиях дел своих, тому судьба не друг и не в безопасности он от гибели".
2.
Не уподобляйся тому, кто мажет крышу дома своего
глиной, взятой из его фундамента.
Захири Самарканди. Синбаднаме.
Пехлевийский эпос.
И не ввергай себя своими руками в опасность
Коран, II, 191
- Прекрасны твои замечания и суждения, о собрат мой: "Кто не думает о последствиях дел своих, тому судьба не друг и не в безопасности он от гибели". Но не знаешь ли ты истории, что станет созвучной твоему высказыванию и станет назиданием для поучающихся?
- Твое замечание и твое желание согласны моим мыслям. Со изволения Аллаха - да будет велик он и славен! - я поведаю тебе историю, случившуюся во времена славных и могущественных правителей, когда одни были возвеличены, а другие унижены ибо не соизмеряли положенное с дозволенным и укрепляли положение свое намерениями и забывали о последствии дел своих.
Вот сказано:
Рожденные в правителях, как часто
Вы можете советом пренебречь?
Дают вам то, что надобно сберечь,
Не выслушать совет, порой, небезопасно.
Один могущественный правитель, повелевающий многими народами, награждающий преданных и карающий не покорившихся, дающий и отнимающий, возвеличивающий достойных и унижающий отвернувшихся, проводил дни и вершил дела свои, соразмеряя их тому, как учил нас Пророк Мухаммед, да благословит его Аллах и приветствует! Он строил города и развивал торговлю, приветствовал богословов и поэтов, философов и сведущих в науках и знаниях, вел дела миром и в беседах прибавлял больше, чем мечем. И его любили, ибо положил он начало благополучию и покончил с бедствиями.
А нужно сказать, что был у правителя родной брат, наделенный мужеством льва и бесстрашием леопарда. И имел он в руках своих власть над всем войском правителя и на земле и на море. И знал он искусство войн и пожинал плоды побед, и положил начала горестям многих непокоренных. И в который год он приумножал богатства правителя новыми племенами и землями, а в который – морскими походами, оберегая корабли правителя от алчущих добычи, и поражая всякого, кто смел противится ему. И не знал брат правителя усталости в войнах и столкновениях, и не пресытили ему победы, и не получил он назидание в поражении. И был он таков, о ком сказано: «Пламя его сверкающего меча превращает море в степь, блеск его смертоносного копья превращает степь в море.
Лишь твой восход кроваво-алым сделал
На небе светлом горы облаков
В крови пребудет мир и будет он таков
Коль не положишь ярости своей предела». (Синдбаднаме. Перевод с арабского)
Увидев положение дел таковыми, что мир и благополучие превысили чашу бедствий, призвал правитель брата своего к себе. И, когда вошел великий воин, бывший Главным визиром и советником брату своему, правитель встал с места своего и приветствовал его, как равного и посадил рядом с собой, предлагая насытится едой, что была в изобилии на золотых и серебряных блюдах и насладиться музыкой многих искусных музыкантов. В таком положении провели они весь день и, когда наступил вечер, Главный визир спросил, что стало причиной их нынешнего предприятия.
И правитель поднялся и взял под руки брата и предложил ему выехать за восточные ворота города, где пески подступали к самым стенам, и земля была иссушена от начала времен, и не было в этой стороне благополучия.
- Слушаю и повинуюсь, - сказал Главный визир, и правители в сопровождении сотни воинов отправились к восточным воротам столицы.
Каково же было удивление Главного визира, когда за восточными воротами города он вместо красных пустынных холмов и камней увидел великолепный сад с множеством ухоженных деревьев, что изобиловали плодами; с фонтанами и бассейнами; с малыми и большими зданиями с искусными портиками, где стены были выложены мозаикой из изречений Пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует! И все было устроено в саду соразмерно, и не переставал восхвалять Аллаха - велик он и славен! - каждый, кто видел все это великолепие.
И Главный Советник выразил свое восхищение и спросил правителя, какова причина тому, что он видит здесь.
- История этого места печальна и поучительна, брат мой, - сказал правитель. –
В давние времена был на этом месте цветущий оазис. И караваны, шедшие с многими товарами, останавливались здесь. Люди могли менять и продавать, обмениваться мнениями и рассказами, советовать и принимать предложения. И место это процветало и давало источник богатства прежнему правителю, ибо каждая двадцатая часть совершенного купцами торгового предприятия принадлежала правителю. Но однажды черные воины-кочевники окружили оазис, и их предводитель призвал собраться старшинам караванов, чтобы говорить с ними. И, когда, предводитель разбойников собрал всех старшин и управляющих, он повелел отдать ему половину всех товаров и пообещал не трогать остального и оставить оазис. И тогда старшины и купцы отправили одного из них к правителю с просьбой о помощи и защите их жизней и имущества. Но правитель, выслушав посланца, не соразмерил возможного с происходящим и забыл слова Пророка – да будет мир ему! – «Государь – тень Аллаха на земле, к нему должен обращаться каждый угнетенный», и отказал в помощи притесненным: « Ибо нет нужды мне в двадцатой части от вашей доли прибыли, чтобы не получить целую долю вашего нынешнего положения». Правитель закрыл ворота города и усилил внутреннюю стражу и дозоры на крепостных башнях.
Когда же старшины и купцы услышали ответ правителя, они опечалились такому положению и поняли, что отдав часть, не уберегут целого, и взялись за мечи. Один день продолжалась битва, кочевники ворвались в оазис и мечи гуляли над караванами и шатрами купцов. Кто спасся от копий и мечей кочевников, были схвачены и проданы на рынке невольников. А предводитель черных кочевников отослал правителю города верблюда, нагруженного сундуками с золотой и серебряной посудой и сорок тысяч дирхемов серебром (древне арабская серебряная монета весом 2,97 г. чистого серебра, в ходу с 694 г.).
И случилось то, что случилось. А после этого ни один караван не прошел через оазис и город. И ухудшилось положение правителя и его подданных, и однажды черные кочевники окружили и подожгли город. Они вывезли, что могли с собой, а остальное предали огню. И город горел еще три дня, и превратился в пепел, и над ним на копье над дворцовой стеной возвышалась отрубленная голова правителя. И таково было ему воздаяние. Ибо воздаяние за зло настигает людей еще в этом мире.
И только лишь спустя долгое время, когда пустыня превратила крыши домов в фундамент и море приблизилось к этому месту, по предопределению Аллаха Великого, был возведен здесь прекрасный город, и он достался нашим родителям, и мы приумножаем его благосостояние. А чтобы умножить величие его, мы возродили оазис и проложили прежний караванный путь. Теперь многие, как и прежде, прибывают здесь и пользуются нашим покровительством и благосклонностью. Ибо сказано: «Наилучший из царей тот, кто воплощает в действительность мудрость и справедливость, и преимущество и превосходство властителей над другими состоит в том, что они утверждают справедливость и дарят покой и безопасность». (Синдбаднаме. Перевод с арабского). И о таком правителе сказано:
Я счастлив взять от доброты твоей,
С тобой, правитель, нищих нет людей.
Блюсти права рабов стремишься ты,
Достиг высот, не скрылся от толпы.
Вот.
И правитель прошел с братом своим в это место и вошел в сад, и они подошли к одному из зданий, где в прохладном зале был устроен небольшой нефритовый фонтан и стояли низкие резные столики, уставленные подносами со всевозможными фруктами и сладостями, и были здесь серебряные и золотые кувшины с вином. Правитель и брат его вошли в это помещение, и визир был восхищен красотой его, а правитель предложил визиру отдохнуть и насытится. Когда они отдыхали и прибывали в таком положении, правитель подошел к постаменту, находившемуся в середине залы, и взял книгу с золотой подставки. Он передал книгу брату и сказал ему:
- Здесь собраны многие изречения и суждения людей, сведущих в делах и понимающих в науках и как строить, и как управлять построенным. Я прошу тебя пренебречь временем и делами твоими и прочесть то, что здесь написано, и высказать свое мнение и толкование, но прежде я хочу сказать тебе некоторые строки. И правитель произнес следующие четверостишие:
Война приносит наказанье,
Но побежденные достойны сострадания.
Единожды разрушив вражеский оплот,
Лишь в созидании найдешь себе признание.
И визир поклонился правителю и взял книгу. И правитель милостиво позволил удалиться Главному Советнику. Когда же визир читал книгу, он увидел, что в ней записаны слова людей знающих и понимающих в каждой вещи ее предназначение, каково было ей положено Аллахом, велик он и славен! И в мудрости своей говорилось в ней, что благополучие достигается соразмерностью в делах и пониманием их предназначения. И всякая вещь, созданная со изволения господа нашего, предопределена для дальнейшего созидания, ибо если бы преобладало разрушение, мир сошел бы в вечную тьму. И всякий, разрушающий, должен созидать.
Когда визир прочел книгу, он пришел к правителю и облобызал перед ним землю. И правитель приветствовал брата. Он велел подняться ему и сесть рядом с ним. И визир повиновался и сел рядом с правителем. И они стали беседовать и обсуждать дела государства и положение дел и нашли их хорошими и благоприятными. И душа их возрадовалась этому. И правитель решил устроить праздник своим поданным и повелел три дня отдыхать и отложить всякое дело и призвал казначея и наказал определить расходы и взять для этого из казны пятьдесят тысяч динаров золотом (древне арабская золотая монета, весом 2,4 г. золота, в ходу с 7 в.). А визир, видя это, повелел из своей казны добавить еще пятнадцать тысяч золотых динаров.
И после этого правитель обратился к визиру и спросил его суждение о прочитанном в книге. Визир поклонился государю и, возвращая ему книгу, сказал следующие:
- Истинно скажу, что прежде чем созидать, что есть необходимое условие каждого государства и задача благоразумного правителя, необходимо обезопасить себя от разрушения. Лишь предупреждая разрушение своего дома врагами, необходимо прежде разрушить дом врага. И если разрушен дом неверия, нет силы собраться в нем неверным. Ибо нет спокойствия наслаждаться благами созидания, пока есть причина беспокоиться за безопасность дел своих. Верно сказано, что прежде чем враг сядет обедать, возрадовавшись победе над тобой, возрадуйся победой над врагом за завтраком и тогда твой обед будет спокойным.
Дано нам Господом творить и разрушать,
Но, только разрушая, сможем созидать,
И, обретая истинную веру,
Должны безверия разрушить прежде стену.
Что б крепость возвести, нам нужно основание.
И, если раньше здесь стояло здание,
Разрушить прежде мы его должны,
Лишь так устоев крепятся столпы.
А то, что нам позволено создать,
От воли злой не должно пострадать.
Чем покориться прежде воле злой,
Разрушить раньше нужно мир чужой.
И таково мое мнение и согласие и противное тому, что сказанном в книге, о мой повелитель.
И выслушав визира, правитель спросил его:
- Только ли меч силен в предопределении разрушения и нет ли большей силы в наставлениях и назиданиях? Призывая меч в свидетели, не многие из собеседников остаются способными высказать свое мнение о происшедшем. Как кто-то однажды сказал:
Пытался я его предупредить
О ложности суждений и понятий
Но не успел извлечь он пользы от занятий -
Мой меч стал раньше говорить.
- О великий государь, истинно скажу тебе, нет большего убеждения убежденного, чем мудрость, дарованная нам Пророком Мухаммедом, да благословит Аллах его и приветствует! И, сомневающиеся противостоят убежденному, не пренебрегая ничем. И, нет другого пути, чем путь наставления мечом. Ибо лучше покарать одного неверного, чем тысячу сомневающихся. Неверие рождает в сомневающихся желание разрушить истину и есть суть гибели веры.
И еще, Аллах уровнял повиновение правителям с покорностью себе и своим пророкам. И, как верно сказано: «Если калам мудро не приводит к покорности, меч правителя сопутствует ему, ибо калам без меча и знания применения их на деле – ничтожен». (Синдбаднаме. Перевод с арабского)
Покой народам дать – великая награда.
Спасенье принести от горестей и бед
Дано мечу суровому, помощнику калама.
Они свершают все, и третьего здесь - нет
И таково мое мнение о происходящем и к тому, что сказано в книге. И не вижу я большей пользы в том, чтобы раздавать видимое благо, не укрепив стен и не расширив земли и не утвердив в них истинную веру.
- Вижу, брат мой, что стоишь ты на страже веры и нашего благополучия. И правдивы и поучительны слова твои. Но не будет ли большим благом в дни благополучия утвердить свое влияние умножением благоустройства более искусством торговли и обмена; строительством мечетей и медресе, библиотек и бань, устройством каналов; проведением диспутов среди людей знающих и понимающих в делах правления и искусствах; ведением переговоров и склонением к праведным и благим начинанием правителей и государей. И таково мое мнение о том, кого возвеличат хутба (пятничная молитва, упоминание правителя в хутбе приравнено к признанию его власти), чеканка и минбары (кафедра в мечети для произнесения проповеди).
И желание, и повеление наши таковы, чтобы оставить горести войн и преследований и возвратить армии к границам государства и установить мир. И мы отдаем тебе во владение восточный оазис, дабы смог ты продолжить и приумножить наше начинание и все земли, что лежат на восток от оазиса и принадлежали нам отныне стали твоими.
Визир поклонился правителю, и возблагодарил его за оказанную щедрость, и сказал:
- О, государь, пусть под сенью победных знамен твое царство цветет,
Пусть мир, покоренный тобой, благодарно к ногам припадет.
Сумел ты насилия разрушить оплот вековой
С тобой торжествует закон и порядок идет. (Синдбаднаме. Перевод с арабского)
И еще к этому
Великий царь, благословлен твой мир,
Что волею своей ты сотворил
Разрушил ты насилия оплот
Закон твой сам Пророк благословил
И каждый, кто под властью твоей был,
Тебя, мой государь, благодарил.
Деяниями ты хутбу возвеличил,
Аллах лишь для тебя трон сохранил.
Ты в этом мире – для голодных пир,
Ты благодать народам подарил,
И в благодати твой народ живет,
Тебя благодарит. И ты для них – оплот.
Господь великой властью наделил
Тебя, наш государь, и пусть твой род цветет.
Друзьям – любовь твоя, врагам – твое прощенье –
Так лишь великий жизнь свою живет.
И, закончив говорить стихи, Главный Советник сказал:
- О царственный брат мой, верно, что правитель процветает подданными и войском, и если мы стремимся к процветанию, значит, стремимся к усилению и расширению власти. А расширение власти становиться возможным при посредстве войска. А войско можно держать лишь золотом, а не жалкими подачками. Малая подачка лишь озлобит войско. Золото же добывается благоустройством. Истинно теперь же мне следует приложить усилия и увеличивать дары умножением благоустройства.
Государь возрадовался, услышав эти слова, произнесенные визиром. И правитель утвердился в мысли, что визир приумножит свои благодетели в делах мира как в делах войны и прирастет слава о правителях как мудрых царях, умеющих разделять необходимое и положенное.
- О возлюбленный брат мой, пусть Пророк благословит усилия твои. Возделай все запущенные земли страны, увеличиваи благоустройства, чтобы дары умножились в десять раз. И знай, что всякое благоустройство достается справедливостью и правосудием, поэтому в делах своих не пренебрегай справедливостью и правосудием. (Кабуснаме. Перевод с арабского).
И визир выслушал государя. И государь был доволен и милостиво разрешил удалиться своему Главному Советнику.
Вот.
И когда визир покидал правителя, в душе его птица сомнений свила гнездо из ветвей горечи, ибо не мог он оставить дело войны и покорения народов ради благоустройства и мирной жизни, и война была его уделом. Но визир не стал противоречить правителю, потому что он не был беспечен и знал место свое и говорил то, что было приятно слышать повелителю. Ведь тот, кто спорит с царем, опережает время окончания своей жизни. И в своей службе правителю визир следовал наставлениям Аббаса (дядя пророка Мухаммада): не лги царю, ибо о лжи знают и друзья и враги, и значит, узнает царь и ложь погубит тебя; не оговаривай и не клевещи, ибо - это суть зависти; не обманывай царя ибо, обманув царя, ты обманешь назначенный срок жизни своей; исполняй повеления царя, каковыми они ни были, ибо не лезвие меча правит рукоятью; не открывай своих тайных мыслей царю, ибо то, что будет ему не по нраву, сочтут своеволием.
И, когда визир пришел к себе, он оставался один и распорядился никого не допускать к себе и только посланники правителя и один приближенный дабир (писарь) могли входить к визиру.
А следует сказать, что был этот дабир понимающий в науках философских, письма и стихосложения. И знал он, что в арабском языке рифма – искусство и она приятна, а в персидском – ее лучше не применять, ибо она неприятна. И был он сметливым и знал тайны письменного дела и быстро разбирал слова и понимал скрытые речи.
О сколь различны речи здесь звучат из уст.
И сколько смысла в кратком слове скрыто, чувств.
И скрытый смысл тебе понять дано.
Ты в тайны посвящен и овладел одним из множества искусств.
***
Раскрыть идею языком творящим
Дать жизнь письму со свитков пожелтевших –
Вот в чем стремленья ты сумел умножить:
Красноречивей книги многих говорящих.
И отличал он мувассаль и мушакиль, хазадж и рамал, басид и камиль (персидский и арабский стили и приемы стихосложения) и другое. И знал он в стихосложении все семнадцать кругов размеров персов и метры арабов и всего пятьдесят два размера и семьднсят две разновидности стихосложения, и слагал он прославления и газель, сатиру и элегию, и аскетические стихи, и не смешивал он прозу и стих ибо, как говорится, «то что годится раияту (подданный) не годится шаху» (Кабуснаме. Перевод с арабского).
И был этот юноша прекрасен обликом и строен и стан его был подобен гибкой ветви, и был он так прекрасен, что если утром выходил в сад, соловей замолкал, униженно прекращая пение, заметив светлый лик юноши. И был он таков, как сказано о подобном:
Прекрасный юноша к тебе взор обращен,
Тебя, увидев, был я сна лишен.
Ты тот, кто стал усладой для влюбленных.
Лишь вижу я тебя, а грех уж совершен.
***
Прекрасен взор твой, юноша,
И он лишает чувств.
Я лишь к тебе стремлюсь,
Тобой я был пленен. (Кайрувани. Перевод с арабского)
и еще к этому,
О, юноша,
И свежестью ланит, и взглядом влажных глаз
Хранящих томность, ты в сердца проник.
Бровей твоих - натянут лук – изгиб,
Дыханье сладостно твое,
Стан тонок твой и чресл вид пленит. (Кайрувани. Перевод с арабского)
И визир приблизил этого юношу к себе и возвысил его, ибо не было у везира детей от жен и наложниц, и не имел он наследника, и почитал он и любил этого юношу, как своего сына.
Когда же визир вернулся к себе от правителя был он в печали и не принимал он еды три дня и сидел один у себя, и никто не смел тревожить его. И когда он был в таком положении вошел к нему юноша дабир и поцеловал землю перед ним и спросил его о причинах печали.
И Главный Советник поведал причину своих тревожных мыслей юноше, так как он доверял ему и любил его и утвердился в его здравомыслии.
И когда визир рассказал дабиру о причинах своего положения, он сказал:
Решениям царей высказывать сомнения негоже,
Они уверены в божественном решении своем.
Коль мудр ты, сумеешь изыскать прием,
Которым мысль свою в уста царя ты вложишь
И положение свое, как прежде, сохранишь при нем.
Каково же твое мнение о том, что ты услышал и как думаешь следует поступить мне?
И дабир поклонился визиру и сказал следующее:
Как пред тобой сказать мне речь,
Что б гнев твой справедливый не навлечь?
Опасностью придется пренебречь,
Чтоб истины жемчужину извлечь. (Кабуснаме. Перевод с арабского)
Когда визир услышал слова юноши, он приказал говорить ему. И юноша, испросив дозволенное прощение и утвердившись в том, что не будет ему вреда, сказал:
- О, господин мой, позволь сказать тебе, что тяжело твое нынешнее положение из-за того, что произошло между тобой и правителем, ибо лишил он тебя справедливой доли твоей в царстве, и не стало тебе удела в упрочении положения своего. Прежние победы твои скоротечны, а к новым победам нет у тебя дозволения. И нынешний удел твой считать динары в казне правителя и дирхемы в своей казне. И знай, что удалил он тебя в восточный дворец и, теперь, какую бы нужду в делах ни испытывал правитель, он не будет видеть тебя рядом. А когда он не увидит готовым тебя к службе, он не сможет положиться на тебя и в малых и в великих делах. И занял ты положение, от которого нет ни выгоды, ни ущерба, а ничтожнее такого нет человека. И малым стал почет твой, а именно от почета и бывает истинная прибыль у царей.
И выслушав юношу, утвердился визир в мыслях своих и печаль его усилилась.
И прошло немного времени, и правитель вел дела миром, торговлей и приумножал благоустройства. И бывши при нем, Главный Советник, брат правителя слышал почести другим советникам, людям преуспевших в науках и искусствах и многих из них возвеличил правитель. И не было места делам военным и малыми сделались прежние заслуги визира. И он проводил время у правителя и вел беседы и слушал поэтов и музыкантов и не находил себе в этом утешения.
И состояние визира ухудшилось из-за его положения, и он решил отправиться к границам государства и выяснить положение дел в провинциях. Ибо визир желал знать об окрестностях государства и делах у его границ и ближних царствах, чтобы «друзья и враги не смогли сделать глотка воды», чтобы он не знал о происходящем. А затем он пришел к правителю и испросил его дозволения на отъезд в провинции, дабы упрочится во мнении, что исполняется воля царя и благоустройство преобладает над разрушением. И правитель дал свое разрешение, и визир во главе тридцати тысяч всадников отправился по наместничествам и территориям государства.
Вот.
И проезжая по пределам земель государства, визир видел, что некоторые наместники приумножают благосостояние, а некоторые умаляют его. И визир награждал и карал, и приводил дела к намеченному правителем. И он не относился беспечно ни к друзьям, ни к врагам и выгода и ущерб доставались им от визира. И находясь в таком положении визир, однажды подошел к восточным границам государства и увидел, что в одном месте, где росли прекрасные сады, и воды было в изобилии в источниках и все покрыто было зеленой травой, пасся табун лошадей числом не менее тысячи. А следует сказать, что кони в этом табуне были прекрасны, с широкой грудью и тонкими ногами и шерсть их блестела, и гривы шелковым водопадом стекали по их могучим шеям. И особенно прекрасен был жеребец, что подобно серебряной луне сиял среди звезд. И, увидев этого жеребца, визир воскликнул:
Быстрее ветра он,
Сильней десятка лошадей из табунов моих,
Которыми кичиться не устал.
Теперь их час прошел, его же час настал.
Я за него отдать готов всех лошадей своих
За то, что б у меня был он.
А после этого визир отправился к наместнику провинции, что бы узнать, чей это табун. И когда наместник приветствовал визира и встретил его и оставался стоять в его присутствии, выражая почтение Главному Советнику правителя, а слуги во множестве принесли угощения и напитки, визир спросил его о табуне на границе наместничества. И наместник рассказал визиру, что табун этот принадлежит кочевым племенам, и они не стали подданными правителя и живут свободно, согласно своим законам. Летом они пригоняют табун в эти места к границам государства и выпасают лошадей и за это, перед кочевьем на свои зимние пастбища, отдают десять любых лошадей наместнику, за право пасти здесь табун.
И, когда визир услышал эту историю, он решил купить табун и украсить им пастбища правителя. И визир отправил юношу дабира посланцем и переговорщиком к предводителю кочевников, что бы объявить им свою волю.
Предводитель кочевников, выслушав послание визира, велел накормить посланца и подарил ему десять тысяч золотых динаров и велел выбрать для себя из его табуна двадцать лошадей из тех, что больше всего придутся посланцу, и когда это было сделано, предводитель кочевников сказал:
Посланец, мною был ты возвеличен,
И недостойно мне наш нарушать обычай.
Себе я равным вижу государю твоему
И рад был предложить в шатре ему
Я место наравне с собой
Пусть бог благословит его и мир с тобой.
Тебе по сану дар мой предназначен
Посланию ж царя – цена дирхем назначен.
Я мог бы в дар ему отдать табун как брату своему
Но равным он лишь мнит себе себя, я откажу ему.
И юноша поблагодарил шейха и отказался принять дары и вернулся к визиру. Он передал ответ и отказ предводителя кочевников. И визир задумался о происшедшем и спросил дабира, каково его мнение о случившимся. Юноша поклонился визиру, и сказал: «Разреши мне рассказать тебе одну притчу и пояснить смысл сказанного, а после этого он прочел следующее:
Один ходжа благочестивый,
В день пятницы неторопливо
В мечеть направился. Вот он идет по переулку
И наступил на брошенную корку.
Ходжа упал, но тут же встал
И корку дынную ножом на части искромсал.
«Почтеннейший айяр, к чему достал ты нож?
Ты на разбойника нисколько не похож.
Какое зло ты в корке углядел,
Уж лучше б под ноги себе глядел».
«Кого ж ударить мне ножом, за то, что был я сбит?
Она мой враг и был мой враг побит.
И пусть враг этот мал, меня он потревожил,
Кто малого врага сочтет ничтожным, сам ничтожен».
Ответ предводителя кочевников – это ответ гордеца. С глупцами и задирами можно быть терпеливыми, а с гордецами нужно быть осторожным, так как гордость порождает непокорность, а непокорность прямой путь к неповиновению и вражде. Не следует вести речей с тем, кто дерзок, ибо он замышляет зло. И не считай себя в безопасности от того, кто замышляет против тебя зло. Тот же, кто затевает зло против тебя – твой враг. И не смотри, что числом кочевники у шатра меньше твоего отряда, ибо ничтожным врага считать не следует, со слабым врагом обращаться следует так же, как с сильным. Измышляй способ погубить врага раньше, чем он замыслит извести тебя. И предводитель кочевников ни кто иной, как твой враг и поступить с ним следует как с врагом. И таково мое мнение об ответе предводителя кочевников. И за ним вижу я силу и мужество воинов, ибо никто не счел табунов кочевых, а известно, что воины кочевников бесстрашные и яростные и если сейчас не упредить и оставить дерзость безнаказанной, она обернется большей дерзостью и скоро бесчисленные табуны заполнят пастбища нашего государства. И как еще верно сказано: не оставь прихоти одного безнаказанной, ибо кто не знает себе цену, нет у него мужества». (Кабуснаме. Перевод с арабского)
И визир уверился в правоте юноши, и счел его слова правильными, и бывшая в нем жажда битвы взыграла в нем, и не было места соразмерности в решениях и делах Главного Советника.
И он призрел приказ повелителя и ворвался во главе тридцати тысяч всадников в стан кочевников и играл мечем пока кровь не окрасила ноги лошадей. Многие кочевники были убиты и лишь бывшие меньшим числом скрылись в далеких степях, разнося весть о случившимся. А визир приказал гнать табун на свои пастбища. Золото и драгоценные вещи из имущества кочевников он велел отдать воинам, а также пленных, и только шейха кочевников, который был пленен и по милости господа остался жив, визир приказал привести к себе. И когда шейха привели к визиру, Главный Советник спросил его: «Как мог ты отказать правителю и поступить так. Ты пользуешься покровительством и расположением нашего правителя и получаешь на каждый дирхем динар прибыли. Почему ты возвеличил себя и стал беспечным и не понял предопределенного тебе твоим поступком?
Дозволенного меру ты превысил,
Когда в словах себя возвысил
Безмерной гордостью свою судьбу решил:
Подняться снова у тебя не хватит сил.
И шейх ответил:
« Я тот, кто ввергнет твой народ в горести войны и первый из первых людей твоего народа не найдет себе места среди слуг погонщиков верблюдов. И я – тот кто покорит твое царство
Любовь к тебе я в сердце потерял
И эту гору горя, что возвел беспечностью своей
Долиной сделать я сумею из страны твоей.
Что толку говорить какое будет мщение?
Я совершу, потом скажу, как сделал».
И после этого шейх кочевников не сказал ни слова. И везир уверился в его высокомерии и повелел везти шейха в клетке, сняв с него одежду и впереди повозки идти глашатому и кричать: вот человек, который станет нашим царем. И шейх был унижен и посажен в клетку, и когда он был в таком положении, он сказал: «Горе тебе визир и Аллах - да будет велик он и славен!- отвернулся от тебя, если ты не казнишь меня и оставишь прибывать в таком положении».
(окончание)