На чёрной глазури лимонного цвета
и зелени нежной с оттенком рассвета –
китайские листья…
В бутоне вишнёвом – два глаза и мордочка лисья…
Цветок бело-розовый с бело-сиреневым – пара!
В одном – андроцей – это жёлтая фара,
в другом – ядовито-зелёная плюшка
с лиловым вокруг ореолом…
И на столе самом голом
такая вот чашечка, финтифлюшка,
заставит вас думать о грациозно-весёлом,
как в детстве игрушка.
Искусство Китая – над жалом жестокости
вечности сказочной школа.
Единоутробные сёстры:
чернильница из фарфора,
бумага и тушь,
кисть и пушка…
Горшок, нагреваемый с крысой внутри,
растущий сквозь тело бамбук
и капли по темени голому мерно
тук-тук –
китайские пытки.
На термосах снегири
и бабочки на полотенцах –
осколки Ли Бо и Ду Фу
пережитых разлук…
Я чашку китайскую
с чаем, заваренным по-колымски,
роняю из рук…
Пусть пьёт из неё папа Римский…
А мне из-под Владивостока
пришлёт жестяную,
окунув её в речку Вторую,
оглянувшись стооко,
мной не преданный друг.
Скажет кто-то: ворую…,
или же – озорую…
Но вновь
чугунные вести
малиново
зреют вокруг.