Хоть не носил я «ирокеза»,
и не хожу давно «под банкой»,
природа сделала скинхедом,
но я в душе остался панком.
Сознанье изменили книги.
Я не хожу с сумой и палкой,
но всё в душе – довольный киник,
живущий на огромной свалке.
Очки приделав крепче к носу,
ползя вперёд за метром метр,
прослыть желаю как филосов,
софист, и, даже, геометр.
А сверху прилепился бантик,
и получился панк-романтик,
садист, который истязает
знакомых жуткими стихами,
и, может быть, поставит точку,
как Диоген, закрывшись в бочку.
Декабрь, 2008