Подборка стихотворений одного отдельно взятого автора
__________________________________________________
1. . . Радуга
2. . . Сонет о настоящем мунтжаке
3. . . Серафиэль, Джехоэль, Уриэль, Камаэль, Метатрон...
4. . . Искариот
5. . . Апокрифическое послание Иуды
6. . . Звезда Полынь
7. . . Бремя имён собственных
8. . . Молитва
9. . . Лилит Непомнящая
10. . Когда иссякнет в венах соль...
11. . Покидая Аскалон
12. . По следам ковчега, или Сумерки богов
13. . Зима в подземном городе
14. . Королларии метафизики
15. . Носящим носящего
16. . Июнь
17. . По образу и подобию
18. . Круговорот шагов в природе
19. . Ещё раз о Троице
20. . Когда вскипают колокольцы
__________________________________________________
__________ Радуга __________
Била лошадь – вдумчиво – копытом.
У коровы зачесалось вымя.
Дед Панас – голодным и небритым –
шёл на выпас, – по дороге вымок
под дождём, сбивавшим завязь с яблонь.
Чистотел боролся с молочаем.
За ногу чертополохом наглым
был укушен пешеход; – серчая,
вышел за околицу, где лужи
превращали тракт разбитый – в небо.
Полагая, что приметой служит,
выглядела жалко и нелепо
волглая трёхцветная корова.
Дед Панас промолвил: “И-и-и, скотина!” –
бросив на высоковольтный провод
взгляд – и подбирая хворостину.
Звонко шлёпнув ей по голенищу,
подтолкнул – глазастую безмерно
животину – прочь от ейной пищи,
уводя от клевера с люцерной.
Небо наливалось сонной мутью,
а столбы электропередачи,
как шмели, жужжали. Почему-то
пожалев кормилицу, дед начал
напевать, похлопывая нежно
по спине и выпуклому крупу,
миновав колонию успешных
зеленушек, что расселись кругом
ведьминым. Какой-то всхожий жёлудь
становился дубом, забавляя
малым ростом и упорством – жёлтых
лютиков лоснящуюся стаю.
Ворон хрипло каркнул из дубравы.
Привставал на цыпочки цикорий.
Луговые вспененные травы
издали напоминали море,
где корова стала бригантиной,
а суровый – кто ты, человече? –
вёл её, достойно и картинно,
в гавань. В стойло. В моросящий вечер.
В это время солнце исхитрилось
расколоть, спектральными лучами,
низких туч колеблющийся клирос.
Семь оттенков – чистых, изначальных –
вспыхнули, образовав покатый
путь на небо, словно прорастали
из стволов триасовых закатов.
Сквозь доисторические дали
дед был сам неразличим с коровой:
волосы – пучками мокрой пакли...
Та – рогата, он – слегка растроган...
В каждой шустрой планетарной капле
в середине дольнего Памира
отразились – дед Панас с притихшей
животиной. Воскурялась мирра,
возносились ангелы и птицы...
.........................................
Старый дьяк подумал: “Вот – блаженство!” –
выглянув случайно из окошка
в мир, где смерть, беда, несовершенство... –
и перекрестил – себя и кошку.
___ Сонет о настоящем мунтжаке ___
Туча движется, ноги раскинув, –
Как мунтжак... Я, как Клавдий Тиберий,
Начитавшись народных поверий,
Выхожу через парк – к магазину.
Так, стараясь не выпачкать глиной
Свои туфли, – (достойный критерий,
Чтобы преуспевание мерить) –
Я вливаюсь в пейзажа картину.
Будет пасмурным зябкое утро, –
То, которым кончаются зимы...
Старый дьякон, на службу спешащий,
Шаг замедлит – и бросит мне хмуро:
“Оглянись!.. Что ты делаешь, сын мой?.. –
В настоящем. – Живи в настоящем!”
__________________________________
Комментарии
* Мунтжак (Muntiacus muntjak) – мелкое парнокопытное животное семейства оленей, которое называют также "лающим оленем". Мунтжаки – единственные оленевые, вооруженные одновременно клыками и вильчатыми рогами.
** Клавдий Тиберий (Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик, 10 BC - 54 AD) – римский император (правил в 41–54 AD), сын Нерона Клавдия Друза, племянник императора Тиберия и дядя императора Калигулы.
__ Серафиэль, Джехоэль, Уриэль, Камаэль, Метатрон... __
Чтоб шестикрылому родиться –
Бескрылым нужно умереть.
Но этих знаний – ни крупицы
Ни в Библии, ни в Букваре.
Пикирующей – тенью, птицей...
Пылающим болидом... Впредь –
Любить (уже не пригодится),
Не изменяться, не стареть...
Куда уходят серафимы?..
Им слава даром не нужна.
Их путь – сияющий и длинный...
Придут другие племена –
И на подошвах исполинов
Напишут наши имена.
_______________ Искариот _______________
Чарующе-тихо стекают багряные струи...
Нет, это не дождь, это – кровь предвечернего неба.
И, если читатель решит, что отчаянно вру я,
То будет понятно, что в наших пенатах он – не был.
Когда – сквозь закрытые веки – на небо в алмазах
Ты сможешь взглянуть и, почувствовав сильную жажду,
Захочешь напиться, то вспомни: вода здесь – в три раза
Плотнее, чем кровь... – Так предсказано было однажды.
Из нескольких сотен, из тысяч, из ста миллионов
Других предсказаний, которые сделаны были, –
Лишь это – небесно-воинственные легионы
Пришли воплощать, не смущаясь путями – любыми.
И те, кто не верил, – ну, что же, – и дальше не верьте!
Сегодня – а, значит, всегда – уповая на чудо...
Но в мире, в котором есть всё, кроме собственной смерти,
Любой добрый плотник – со временем – станет Иудой.
И вот я стою, и стекают багряные струи...
И слышу – сквозь хлопанье крыльев и возгласы женщин, –
Как близится Сын Человеческий – для поцелуя...
И небо становится – меньше...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и меньше...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и меньше...
___ Апокрифическое послание Иуды ___
Кровь зазеленеет по весне.
Яблоки зардеются к закату.
Я повешусь ночью на молоденькой сосне.
День родится...
Вот и всё, ребята.
Солнце вспрянет из рассветных пут.
Поползень, найдя личинку, вспискнет.
На холме – иван-да-марьи заросли в цвету.
Над оврагом лопухи нависли...
Не бывает «мира без меня».
Я внезапно обнаружусь – рядом:
В стёклышке, блеснувшем у полёгшего плетня,
В ивах за кладбищенской оградой,
В повилики розовых цветах,
В силуэте завихрённой тучи...
Чем бы ни был я теперь, и чем бы впредь ни стал,
Всё равно – субстанцией текучей
Просочусь, просеюсь – в закрома
Сердца нестареющей Вселенной:
Разума заведомо-песчиночный формат
Делает его почти нетленным.
Неуничтожима наша суть.
Эй, тираны мира, – трепещите!
Жизнь себя отыщет непременно – где-нибудь...
Умирать легко. –
Скажи, Учитель.
__________ Звезда Полынь __________
И вот он, миг! – но не пленительного счастья...
И, как предсказано, звезда сорвалась с неба. –
Та Артемизия, что, расколов на части
Всю сушу, воды все стрихнином сделав,
Цепь началА – невиданных событий.
Четвёртый ангел, наконец, трубить собрался...
И я – (в одном ли из своих наитий?) –
Заметил, что ещё в живых остался.
Кому-то страшно: зверь грядёт ужасный,
А мне так всё равно, – и пусть приходит!
Мой ум, когда-то в прошлом мне подвластный,
В трёхзначных цифрах больше смысла не находит.
И нет мне дела – кто когда воскреснет,
И не хочу я быть в спасённых толпах...
К воде – (была ещё недавно пресной) –
Я очищения обряд пришёл исполнить.
Где тмят зловеще сумрачные вежды
И зубы будущее щерит вдалеке,
Там я усядусь – беззаботно – на песке,
Сперва успев похоронить свои надежды.
Затем рукой поглажу воды, что упорно –
Полынью – катят волны к берегам...
И даже о тебе, наверно, вспомню...
И зачерпну.
И поднесу к губам.
__________________________________________
Примечания
* Артемизия – (Artemisia, син. полынь) – большой и разнообразный род растений, насчитывающий приблизительно 180 видов, принадлежащих к семейству Сложноцветных (Asteraceae), растущих в умеренном климате Северного полушария.
** Откровение, 8
[1] И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса.
[10] Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.
[11] Имя сей звезде 'полынь'
________ Бремя имён собственных ________
А вот почему-то тоска к нему не пришла.
Небо вызвездилось миллионами чёрных труб.
Он вдруг вспомнил, что в мире, собственно, нет ни зла,
Ни дакинь, ни голодных демонов... – Только труп
Человека, который был столько лет им самим.
А теперь, неожиданно, стал так хорош-красив,
Обожаем многими, несколькими – любим...
Будь серьёзным, не смейся, держись из последних сил.
Перед тем, как замуровать с видом на Восток,
Испекут его, как асбестовый каравай...
Вот оно, вот, держи и пользуйся – на все сто.
Только собственным именем труп свой не называй.
_________ Молитва _________
Не дари мне этой прозрачности!
Я хочу оставаться плотным. –
Под обстрелами чувств горячности,
Обстоятельств огнём пулемётным...
Под прицелом кристальной ясности,
Под усталости взглядом прищуренным...
Не пытайся – ладонью властной – ты
Выдирать меня из прокуренных
Помещений... – Ещё успеется!
Дай немного побыть мне – плотным,
Отражающим – свет от месяца
И дождя поцелуй холодный.
Дай немного ещё помешкать мне
На пороге, залитом солнцем.
Жизнь позволь – чужою невестою –
В переулках потискать тёмных.
Я теряю нить однозначности,
И одной ногой – в облаках...
Не дари мне этой прозрачности!
Не дари мне её! – пока...
__________ Лилит Непомнящая __________
Я забуду навязчивый запах – руин и пожарищ, и
Расплету узелочки, хранящие память, на синапсах.
Снова стану – весёлой и невыразимо красивою,
Соскоблив твои татуировки со стенок влагалища.
Я пойду – и куплю босоножки, – такие, чтоб замертво
Пешеходы валились, взглянув даже мельком и издали.
Нацеплю на лодыжку браслет и, покончив с капризами,
Подберу себе блузку, бельё и жемчужные запонки.
А затем, тёплым вечером летним, я выпью шампанского
Где-то в клубе ночном, и найду себе – самого-самого, –
Молодого, с оливковой кожей, с такими глазами, что
После них даже звёзды на небе не кажутся яркими.
Приведу его – после – к себе, соблазню поцелуями, –
Чистый профиль Омара Шарифа и искренность юноши...
Он ещё пожалеет – о том, что вот так, не подумавши,
Обольщается мною, лицо утопив между грудями.
Пожалеет – когда, окружив лепестками своими, и
Симулируя – или действительно чувствуя – плазменный
Эпицентр расходящихся волн сотрясений оргазма, я
Прошепчу, простону, промяукаю вслух –
твоё имя.
__ Когда иссякнет в венах соль... __
Когда иссякнет в венах соль
И на замки запрутся двери,
Ворота в небе – на засов,
И – хоть чему-нибудь, да – верить
Я захочу, – но не придёт –
Ни враг, ни путник осторожный...
Когда я потеряю счёт
Всему, что потерять возможно,
Когда присяду – и вздохну,
И горько-горько пожалею,
Что упустил свою весну
И больше плакать не умею,
Что сны не снятся по ночам,
И ничего мне не осталось...
И – ни друзьям, ни палачам
Нет дела до меня... И жалость
Когда мою заполнит грудь, –
И прокляну я безупречность,
И захочу – в любовь нырнуть,
Но времени не выдаст Вечность...
И, захлебнувшись пустотой
И всё, что ни на есть, пороча, –
За бритвой потянусь, с мечтой –
Закончить всё – ещё до ночи...
Приди ко мне тогда, под вечер,
Приди ко мне – и повтори,
Что счастью не нужны предтечи,
И всё, что важно, – ЕСТЬ ВНУТРИ.
_____ Покидая Аскалон _____
Ибо Газа будет покинута и Аскалон опустеет...
(Соф., 2, 4)
...И если ты умеешь верить,
И если дух твой – твёрд и ясен,
То сам найдёшь врата и двери,
И подвиг будет не напрасным.
Но если смысла никакого
Давным-давно в твоих блужданьях
Никто не видит, – Божье Слово
Послужит мерой для страданий...
Зачем тебе л ю б о е слово,
Когда вокруг – весь мир, что создан
Творцом – всего, что есть, живого
И всех миров, что есть под солнцем?!
Доверься мудрости потоков,
– (Кто верит, тот своё получит!) –
Ведь хаос – так силён, поскольку
Организован много лучше,
Чем принципы л ю б о й системы.
Внимай, вникай, и следуй – мимо.
Пусть рушатся Мегиддо стены,
И цели неосуществимы...
Истёрты не металлом сабель
Вечно-горячие ступени.
Поток – из глаз, не с неба – капель
Прожжёт подошвы и колени...
И если верить невозможно,
И если скорбь неистребима, –
Вложи свои сомненья в ножны
Объятий Иерусалима.
__ По следам ковчега, или Сумерки богов __
Туда, где зыбкие пески текут, как красная вода,
Твой путь ведёт. Пересеки их край, – увидишь Иордан.
Но, в горизонт вперив глаза, с тревогой наблюдаешь ты,
Как рвётся неба органза: хамсин рисует там цветы.
Головками цветных капуст – они растут... Грядёт самум.
Ты знаешь: воздух станет густ на ощупь, как рахат-лукум.
Идти ли вверх, к горе Хермон, или спускаться вниз, к Эль-Гор,
С каких бы ты ни шёл сторон, и сколь бы шаг твой ни был скор, –
Беги, как дромедар, как лань, – тебя догонит всё равно
Карающего ветра длань; ты в ней – горчичное зерно.
Так нужно ль далеко ходить? К чему стирать подошвы ног?..
Ведь современный троглодит забыл скрижали. Умер Бог...
И вновь – инвариантом – боль, а в самом мёртвом из морей –
Ни рыб, ни чаек... – Только соль. (Шаги становятся быстрей.)
Зачем упорствуешь?.. Опять стремишься в гадес заглянуть?
Не тягостно ли созерцать опустошительную суть?..
О, да, я знаю – для чего зловещих красок нужен спектр;
Не в каббале искать его, – святых границ последний метр! –
Чтоб сердцем впитывать простор завета, что Всевышним дан, –
И снова ощущать восторг, пересекая Иордан.
______ Зима в подземном городе ______
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . Когда в ночи разверзнется могила –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . Страна безвестная, откуда нет пришельцев...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Уильям Шекспир, "Гамлет", Акт III, сцена 1)
В подземном городе зима. Но снег не выпал,
И земляное небо стало красноватым,
Сетями тромбов – в нём поблёскивают искры...
Все в антрацитовой пыли, бредут, со скрипом,
Как сквозь рулоны закопчённой стекловаты,
Мертворождённые альтисты и флейтисты.
Их чёрной музыке внимают молчаливо
Ряды фигур остановившихся прохожих,
На лицах – вязкий, несменяющийся ужас...
Подземных сумерек приливы и отливы
Смывают краски и предохраняют кожу
От меланомы и от свежести.
Не тужась
Трубят в валторны губы, – жёсткие, как камень.
Здесь нет таких, о ком бы можно «жили-были»
Сказать. – Здесь все мертвы с рожденья, даже кошки.
Плач чёрных ангелов сильней терзает память, –
Они сложили перепончатые крылья...
Я вижу свет в почти заваленных окошках,
Но этот свет кровав. Над городом – две тучки
Полурастерзанными тушками повисли...
Здесь есть грибы, но нет – ни ветра, ни растений...
Здесь обитателям – ни весело, ни скучно –
В подземных хижинах...
И – страшно и помыслить,
Что здесь случится, если грянет – Воскресенье.
_____ Королларии метафизики _____
И если ты увидишь, за тучи возносясь,
что ангелы не внемлют и в трубы не трубят,
то сразу осознаешь, что вся земная грязь
не пачкает – ни Бога, ни землю, ни тебя.
И если наши зимы длинней господних зим,
и если с райским садом ты вовсе не знаком,
то вряд ли понимаешь, чем счастие грозит,
желая – семя множить и преступать Закон.
И если ты не знаешь, кому смотреть в глаза,
когда у жизни вечной находится предел,
а путь вперёд – тождествен любым путям назад,
то, значит, пояс бездны сквозь небеса продет.
И если наши дети красивы, как сирень,
но столь же бесполезны для ролевых программ,
замедленно взрослея ускоренно стареть –
единственное кредо, предписанное нам.
Твой мир благоустроен, клаустрофобен, кругл,
в нём бонзы и пророки идут по кромке вод.
И если руки Бога короче наших рук,
тогда мы всемогущи. –
помилуй нас, Господь
____ Носящим носящего ____
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Deep river, my home is over Jordan, –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Deep river, Lord,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . I want to cross over into campground.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Paul Robeson, "Deep River")
Река неисчислимой глубины.
Мой дом сокрыт вдали, за Иорданом.
Река неисчислимой глубины.
Владыкой водам светлый образ дарен.
Позволь мне пересечь сию стремнину.
Позволь обресть обещанную землю.
Ликует сердце, очи у'зреть медлят –
Не пастбище, не камень и не глину.
Возрадуйся – и вознеси молитву.
Благую весть приемли благодарно:
Грядеши за пределы Иордана,
Где молоко и мёд текут, пролиты.
Река неисчислимой глубины.
Владыкой водам светлый образ дарен.
Река неисчислимой глубины.
Мой дом сокрыт вдали, за Иорданом.
_______________________________________
* «Станите носящии носящего весь мир дланию!»
Святитель Димитрий, митрополит ростовский
__________ Июнь __________
Июнь.
А ты уснул на солнцепёке,
щекой на луговых примятых травах,
и возложив на голову лопух.
Лежишь – и знать не знаешь, что живой.
И смутно слышишь чей-то дальний хохот,
пчелиный гул... – но не имеешь права
себя признать – в том, чьих сусальных уст
малиновый точится перезвон.
Среди небес – обугленный чертог
хранит черты ушедших за черту...
Ты будто просыпаешься, – и снова
покажется, что Троица пришла.
И видишь – свет на венчиках цветов
и веточек зелёных лепоту,..
глаза того, кто утешает Словом,
и в небе золотые купола
________ По образу и подобию ________
Закачались на лугу мятлики зелёные:
Кто-то режет напрямик – чтоб поспеть на ужин.
Вечер тянется обнять – жаль, уже спелёнатый.
Вот он – я, кровиночка.
Никому не нужен.
Ах, коровка ты моя, божие создание! –
Как цветочек аленький, в чёрненькую точку.
Дай-ка, что ли, молока, – или хоть внимания.
Разбуди в бурёнушке радости источник.
У купальниц лепестки жёлтые, как курага.
Повилика с клевером, да пырей с крапивой.
И стою я сам-один, весь в шмелях и в радугах, –
Не понятный никому.
Полностью счастливый.
__________ Круговорот шагов в природе __________
Шагнуть в историю решив – с осточертевшей колокольни,
поскольку – жил, коптил, грешил – и понял, что с тебя – довольно, –
с улыбкой смотришь – в небеса и, занеся над миром ногу,
уверен: через полчаса твой дух бессмертный встретит Бога, –
помедли несколько секунд, свой первый шаг к освобожденью
подготовляя, – жребий скуп на судьбоносные мгновенья.
Поток мелеет на глазах, – успей им вдоволь насладиться!..
Священник что-то мне сказал, персты смочив святой водицей.
Я вижу бороду его, крест на серебряной цепочке...
От взора добродушного теряюсь... Достаю платочек.
Сморкаюсь, глядя на амвон. Священник, словно под огромным
увеличительным стеклом, идёт к двери; в тени колонны
протянет нищему пятак, – шагнув туда, где воздух летний...
и где твой самый первый шаг
окажется его – последним.
___ Ещё раз о Троице ___
Держась за тучи парасоль,
Садится солнце. Небосвод
Залил перестоявший чай...
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль, –
Плывут туда, где горизонт
Расплавил жёлтые огни
И варит их, как марабель.
Кипящий сжиженный азот
В барашках пены... Бог хранит,
Но не даёт ума – робеть.
Глаза не ест морская соль?
И кто их, право, разберёт...
– «Ответьте!..» Но они молчат, –
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
Роняя бусины дождя
На бёдра дремлющих холмов,
Ползёт, клубясь, циклона клин.
Осталось просто подождать:
В волнах мелодии псалмов
Возникнут, эхом из глубин...
Тень маяка, в ней луч косой
Взрезает воду, блики льёт –
Туда, где уплывают вдаль
Макрель – загадочней, чем сон,
Ставрида, сладкая, как мёд,
И хек, похожий на печаль.
__ Когда вскипают колокольцы __
Плевались утки на пшено.
Курилось лето на закорках.
С соседкой водку пить – грешно,
Детей послав – лениво – к чёрту.
Склонялась жимолость к плетню,
Где червь могильный изгилялся.
Цвела гречиха на корню,
Ребёнок нос прочистил – пальцем.
Жуки жужжали. Абрикос
Тянулся цыпочками к солнцу.
Какой-то мелкий кровосос
Звенел – иглой – у колокольцев.
Смурной всклокоченный козёл
Рогато брёл в сени посадки
И, обозлясь на произвол,
Порой бодал терновник гадкий.
На грядках зрели огурцы,
Чеснок выбрасывал побеги.
А две заблудшие овцы
Мечтали о пурге и снеге.
Над ними, глупыми, глумясь,
Слизняк в капустах ждал полива.
Петух пропел, как злой паяц, –
Не в той тональности и криво.
Две зенки выкатил закат.
Вода сверкнула керосином.
Сквозь заболоченную падь
Прошёл рыбак, сядой мужчина.
А я лежу себе в траве,
Соломину в зубах катаю.
И столько мыслей в голове...
И столько тли на молочае...
Поджарый пёс, ногой взлягнув,
Обдал меня засохлой глиной.
А я ему: “Окстись, муму!” –
И подступаю с хворостиной.
Упали тени на листву.
Пёс убежал. Пахнуло лугом.
Поповник с лютиком сорву –
С земли, не ведающей плуга...
Присяду у свиных корыт...
Осталось ждать совсем немного –
Чтоб белым облаком уплыть
К престолу истинного Бога.
_______________ ~ _______________