Золотая моя Аляска!

               


           ЭКСПЕДИЦИЯ «ПАМЯТЬ»

Запакованный в плащ кукурузным початком,
Заправляю штурвалом сэйлбота «Камчатка».
Дождик парус сечёт – брызжит под капюшон.
Что прожито – не в счёт (забродивший крюшон).
Справа тянется цепь Алеутской гряды...
Годы лет – как пространство солёной воды.
Под форштевнем дельфины упорно фырчат...
Я иду на Восток, где Авророй зачат
Новый день над Землёй (новой эрой сулим),
Над обманутым добрым народом моим.
Может встреча с крестом, где Шумагин лежит,
Мне поможет понять: как впоследствии жить.

                Июнь-июль 1993 г.
                Берингово море

               
     *       *       *

Прилетели гуси на Аляску,
Стаи белокрылых лебедей.
Учинили свадебную пляску...
Их любовь – не то, что у людей:
Их любовь полна природной силы,
Что к друг другу, что к своей земле.
Я б вот тоже так летел в Россию,
Если б мог держаться на крыле.
Их любви и веры – нет красивей:
Ежегодный долгий перелёт.
Унесли бы вы меня в Россию,
Где меня, болея, мама ждёт.
Я вот тоже, окрылённый верой,
Рвался к свету, просвистев обочь.
И коптит в смятеньи свечкой серой
Поколенье, загнанное в ночь.

                Июль 1993 г.
                пролив Шелихова, Аляска
 

  СОХРАНЁННАЯ ВЕРА

Бухта Три Святителя.
Яркий сопок снег.
Сходят три крестителя
На холодный брег.
А вдали, над скалами –
Мачты корабля.
...Лились зори алые
Русского рубля...
Если Богу – богово,
Значит, дом их тут.
Соорудили логово
И живут.
Праведная мессия –
На кресте Христос.
Это не агрессия:
Батюшка – матрос.
Это Православие
Посылает Русь,
А судить о праве я
Не берусь.
                Вышли три святителя –
                Люди в страхе – прочь,
                Двое местных жителей
                Отошли обочь.
                Им – крести иль не крести –
                Отошли и ждут,
                Пожилые нехристи.
                Алеут.
                Над челом хоругвии –
                Не убьём!
                Протодьякон другови
                Одарил рублём.
                Так и шли по острову,
                Мир сеня перстом,
                Обращая отроков
                Рублём
                И крестом.
                И входила с верою
                В них Святая Русь.
                А судить о мере я
                Не берусь.
А потом (из брусьев ли)
Корабля
Шитики построили,
Стали у руля.
Обошли все островы
И Аляску ж так.
Куполами вострыми
Засиял Кадьяк...
И доселе звонами
Озвенён Кадьяк,
Словно молит стонами:
«Рус-ские, кам бяк1!»
Церковь лет под сто, небось,
Веру берегла.
Только пала стоимость
Русского рубля.
И теперь за волнами,
Сам не знаю, как,
Лишь России звонами
Всё звенит Кадьяк.

                1. Кам бяк (англ.) – возвращайтесь.

                8 – 10 октября 1991 г.
                порт Датч-Харбор


        ПРОСВЕТЛЕНЬЕ

На залив Королевы Шарлотты,
В оконечности острова Скотта,
В час ночной снизошло осиянье –
Вышло северное сиянье.
Мы неделю брели в ненастье,
Вдруг, о, Боже! Какое счастье!
Разом вызвездил небосклон –
Глазом нас осенил циклон.
Стаксель морю отдал поклон,
И наполнился ветром грот –
Роет яхта волну, как крот.
Сразу ход обрели, что надо...
А по левому борту – Канада,
А по курсу – Порт-Анжелес,
Мимо – брёвна – «канадский лес».
... В Млечный путь я открыл форлюк.
Я не пастор, не Бог, не дьяк –
Знаю: там, где уснул Кадьяк,
Флоренс молится Данилюк1
За нас.

               1. Ф. Данилюк – баптистка из украинских эмигрантов

                11 августа 1991 г.
                яхта «Тарпон»

       

                БЕРЕЖЁНЫЕ СРОДУ

                Мы входили в залив
                Королевы Шарлотты.
                А вчера ещё думали –
                дело труба.
                И в режиме руля
                волочилась на шкотах
                Деревянная,
                временная,
                «мандыба».
                Нам вчера проиграл
                чёрным валом на баке
                Похоронную оду
                соборный орган:
                Налетел на «Тарпон»,
                словно кошки-собаки,
                Зверский,
                вычурный,
                ураган.
                И кричал капитан:
                «Осторожно на гике! –
                Уцепившись за румпель, -
                На палубу грот!»
                Но мешалось вытьё
                с человеческим криком –
                Пацифический
                ПЕНОЙ
                залепливал рот.
                А когда – было – утро
                сулило погоду,
                На ревущей волне
                мы лишились руля.
                И легли на восток.
                Бережёные сроду.
                Деревянным веслом
                на Канаду
                руля.


                1-10 сентября 1991 г.
                п. Суонтьюла, Канада

               
               
                *       *       *

Над Датч-Харбором тучи
                клубами дождливыми вьются,
Дышит с севера
               ветром холодный октябрь.
Я готов зарыдать от тоски,
                только слёзы не льются –
Есть в запасе ещё у меня
                целый месяц – ноябрь.
Чайки крик на волне,
                раздирающий душу отчаяньем.
Делегации русской,
                увиденный в хвост самолёт.
Ты, конечно, состришь,
               будто сам заблудился нечаянно.
Но за шуткой за этой
                нечаянно сердце кольнёт.
Пароходы, циклоны, поломки,
                друзья, расставания...
Уналяска – последний –
                десятый «Тарпона» заход.
Я, возможно, дождусь –
                человек, не имеющий звания.
Что за мной и за яхтой
                зайдёт из Руси теплоход.

               
                9 октября 1991 г.
                Датч-Харбор, яхта «Тарпон»

              *       *       *
                Б.Б. Колосову –
                Мотористу яхты «Камчатка»

Какой противный привкус папирос,
А я смолю всё,
                беломор за беломором.
А в голове один и тот вопрос:
«Зачем я здесь? Ведь не был я помором!»
Моя страна – лазоревых степей,
Разлив прудовых вод, закатов краски...
А вот сижу – занятья нет тупей,
В угрюмых берегах земли Аляски.
Здесь в остров Унга входит с северов
Захарьевская пасмурная бухта,
Здесь в тихостои плеск морских бобров
Навязчиво доносится до слуха.
А нынче – ветра вой наводит страх,
И лоция до жути незнакома.
Стоим на двух паршивых якорях...
И тыщи миль идти ещё до дома.

                19 – 22 июля 1993 г.
                Кол-Харбор, о. Унга

    ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР:
    АЛЯСКА – КАМЧАТКА

                1.
Мы застряли в Датч-Харборе,
Не дойдя полпути
До камчатского табора...
И уже не дойти:
Яхта треснула надвое,
Люмин – напрочь разбит.
Коль Союз не порадует, –
Здесь
           зимовка грозит.
 

                2.
Парни ходят скаженные –
Друг на друга рычат.
А потом, как блаженные –
По неделе молчат.
И сказал фрэндс Амэрикэн:
- Что себя так казнить?
Чем томиться истерикой, –
Взять, - домой позвонить.

                3.
Усмехаюсь в усы се я:
- Наш эфир, как бисквит.
Дозвониться в России я
Не могу до Москвы.
Но, подумав, ответствовал:
(Что ж, сидеть целый год?)
- Набирай фрэндс Амэрикэн,
Рашен кантри, май код!

                4.
Шесть секунд, а в видениях –
Сопки, кружится лист...
- Зыс из э Провидение!
Вот... ю вонт? Тэл ми плис.
(Вот те на! Знать, товар ища,
Очень гуд можно жить,
Если русским «товарищам»
Олл доллары платить?)

                5.
Голос русской девчоночки
До небесности чист –
Как журчанье речоночки...
Сразу стал я речист:
- Здравствуй! Прелесть незнанная!
Хау ю?! Как дела?!
Было б здорово, если б нам
Ты Камчатку дала!

                6.
- Что? Хольстебро? Пожалуйста.
Как звонить? – Телефон!
Сердце ёкнуло, сжалось, как
Будто сдал марафон.
- Нет! – Кричу через силу я, –
Это, кажется, датский!
Мне, пожалуйста, милая –
Петропавловск-Камчатский!
               
                7.
Я звоню из Америки,
В трубке шелест и тишь...
А потом – из-за двери как:
- Ты откуда звонишь?
Будто вышел на улицу,
Где печаль пролегла,
И кричишь, обезумевший,
С автомата, с угла.
 
                8.
Если б, - хмурюсь, ...и, в бороду, –
Я соскучился тут.
Как там ты?! Как там, в городе?!
Как май чилдрэнс живут?
Знаешь, здесь, в отдалении,
Что во многом не прав,
Понял я и в... волнении
Усмирять буду нрав.

                9.
- Всё нормально! – смеёшься ты, –
Хорошо! Дети ждут.
И уже из Америки
Тебе письма идут!
А потом, будто вспомнила,
И пошёл ухом фон:
- Это сколько же стоить нам
Будет твой телефон?

                10.

...Да-а. Была раньше «дурочкой»,
А теперь, что ли «дура»?..
Бросил в трубку с «фигурочкой»:
- Расплачусь
                Здесь
                Натурой!
Эх, ты, логика женская! –
Сплюнул на пол всердцах –
Вроде брал деревенскую...
На рычаг
                Трубку –
                Трах!
Посмотрел на товарищей.
Усмехнулся: «Всё гуд!
И уже из Америки
Мене письма идут!»

                4 марта 1992 г.
                Охотское море, процессор «Хансунг-1»,
                Южная Корея

               А ПРАЩУРЫ ШЛИ НА ВОСТОК

Облака на закате, как космы индейца-апачи,
И перо в голове – на вершине айлэнда1 Кадьяк.
Мы отсюда бежим в направленье родимой Авачи,
Только ветер в лицо – не даёт разогнаться никак.

Снеги тянутся гор к горизонту, от самой Аляски,
Проплывают на карте посёлки из русских имён.
Дизелёк барахлит – хоть садись на салазки,
И с разгона лети в ту лучистую даль из знамён.

Эх, Америка Русская! Берег суровый и вьюжный!
И теперь мы без визы сюда – ни ногой.
Я в своёй стороне-то казак не довольно уж нужный,
Ну а здесь вообще не пришей... – совершенный изгой.

Мы бежим от земли, кою искренне холили предки,
Уплываем на Запад (а пращуры шли на Восток),
Оставляя на жизнях своих и в листах путевые заметки,
Заглянуть, попытавшись, в заброшенный первоисток.

                1. Айлэнд – остров (англ.)
                18 июля 1993 г.
                Евдокеевские острова (Семиды),
                бухта Агик

 
       *       *       *
Может после поздней      
                иль хмельной истерики,
Как мотало море нас –
                я скажу в балладе:
Рассекали по Америке.               
                Зажигали по Канаде!
Где циклоны выдули
                наш последний страх,
Где иде идеологии               
                претерпели крах.
Нервы топенантами               
                на ветрах гудели.
Кувыркал Аляска-бей               
                яхту три недели.
Может после овера               
                кто-то духом сник...
И загнало ветром нас               
                в рыбзавод Чигник.
Только где б мы ни были,               
                скажем без прелюдий:
Русских,уважали нас   
                все простые люди!

                1 октября 1991 г.
                Датч-Харбор, яхта «Тарпон»


        *       *       *

Величаво-суровая сказка –
Золотая моя Аляска!
Вся залитая светом луны.
Тусклым светом горят валуны.
Ни огня, ни сосны, ни ольхи...
Только тлеют на сопках мхи.
Здесь, где выступы лупит прибой,
Чуть навек не остался с тобой.
Значит есть! Существует Рок!
Коль от смерти меня сберёг!
Значит, я ещё должен жить.
И сумбурной России служить.

                2 октября 1991 г.
                Датч-Харбор, яхта «Тарпон»