"Чёрные Всадники".
Кто там скачет и скачет по лунным полям,
Это кто там летит, оглушив палисадники?
Я один выхожу к молодым тополям,
И ко мне повернули вдруг странные всадники.
Залезает под рёбра противный озноб,
Смотрят мглистые окна глазами испитыми.
Разбудил тишину одичалый галоп,
Смяв холодную мглу голубыми копытами.
Злые кони хрипят и грызут удила,
Словно нравится им эта скачка жестокая.
Может, дикая удаль их всех родила,
По дороге извилистой бешенно цокая?
Красный ситец рябины горит у пруда,
И вздыхают о ней тополя-листопадники.
"Стойте! Стойте! Куда вы летите? Куда?" -
И ко мне приближаются Чёрные Всадники.
На плечах разметалась осенняя ночь,
Только светятся скулы, подобные олову,
Словно бешенный топот мне хочет помочь,
Чтобы сдуру не вешал лохматую голову.
Я родился когда-то под скрипы телег,
Но расстался давно с материнскими нивами.
Злые кони замедлили вздыбленный бег,
Лунный свет полоща окаянными гривами.
"Кто вы? Кто вы такие?". Но медлят они,
Клочья топота тут же швырнув в палисадники.
Я опешил на миг. Мы одни... Мы одни,
Это лунное поле и Чёрные Всадники.
"Собирайся! - сказали, - в далёкую даль,
Или мы заявились к тебе не ко времени?"
На конях вороных прискакала печаль,
Шевельнув золотыми поводьями темени.
Я не молод уже, но пока и не стар.
"Я совсем не пойму: вы о чём меня просите?"
Одолел мои волосы белый пожар,
Одиноко сверкая охапкою проседи.
Неужель отошла ошалелая страсть,
Дорогая до слёз... Непонятная... Дикая...
Что вчера ещё мне не давала пропасть,
И металась в груди моей, весело гикая.
Каждый куст придорожный подобьем мошны,
И деревья уж листья червонцами бросили.
Только хрупают кони овёс тишины,
Самый сладкий овёс, что даётся по осени.
На обочины падает щёлочь с боков,
И дорога желтеет глухими извивами,
Чтобы снова сверкнули зарницы подков
За холмами родными и чахлыми нивами.
Я стою, ошарашен... Да я ли никто,
Я ли выпил годов своих мяту дурманную?
И сочится озноб сквозь худое пальто,
И не тянет меня на удачу обманную.
Надо мной издевалась матёрая шваль,
И плевала не раз средь загона железного.
"Собирайся скорее!" - торопит печаль, -
Или ты уж не хочешь приюта небесного?".
Нависает луны золотое яйцо,
Одиноко катясь за продрогшими ивами.
Мне ль оставить наш дом и дверное кольцо,
И проститься навек с материнскими нивами?
Нет же... Нет! Не могу! Я - такой человек!
Пробудилось в груди моей давнее, нежное.
Кто родился однажды под скрипы телег,
Тот не может оставить рыданье тележное.
Переулочный ветер рванул мою прядь.
Я и сам тишину эту лунную хрупаю,
Мне рябиновый ситец так хочется мять,
И смеяться у стога с какой-нибудь глупою.
Разом кони рванули... "Ты нас не морочь,
Выбирай: или мы, иль твои палисадники?",
Обещая вернуться в такую же ночь,
Унеслись и пропали вдруг Чёрные Всадники.
11 ноября 1989 г.