Маргарите Синициной посвящается
(увлечения культурного человека)
Ars lоnga – vita brevis *)
Куда нас влечёт полыханье страстей
и сколь охлаждает их разум?
Промеж ожиданий, надежд и затей
свой путь мы находим не сразу.
И будет уместно спросить у себя:
к чему нас Господь предназначил, любя?
Мы, зубы почистив, жуём бутерброд,
идём по утрам на работу.
Потом мы с работы приходим. И вот
мы чувствуем: надо б чего-то…
Мы в ящик, отужинав, сыто глядим.
Потом мы икаем, зеваем и спим.
А утром, вздохнув, надеваем пальто –
пора на работу по-новой.
Уходим. Приходим. И чувствуем, что
нам надо б чего-то такого…
Чего же «такого»? Какого «чего»?
Такого, не знаем о чем ничего!
Что попусту чистое небо коптить,
ведь сказано: жизнь быстротечна!
Нам надо не жалкой лучиной чадить,
а вспомнить: искусство-то вечно!
Мы можем в Искусство дорогу открыть
себе безусловно, другим – может быть…
И надо же, именно в этот момент
в метро на одном перегоне
к нам вдруг обращается некий клиент,
что рядом топтался в вагоне
и вежливо смотрит на нас сквозь очки:
«Вы знаете, я собираю значки!»
-«Кто ж вас надоумил упасть на значки?
Они не созвучны моменту.
Протрите, товарищ, получше очки :
фуфло! – говорим мы клиенту –
Мы вам не советуем время терять,
их лучше бы в чьи-нибудь руки отдать».
Клиент усмехнулся, однако чело
и взор омрачилися думой.
«Раз так, то не надобно мне ничего.
Берите!» – вещает угрюмо.
«Ну что ж - отвечаем – мерси вам за честь:
начало коллекции, стало быть, есть!»
И вот мы, нашарив немного деньжат,
глядим, как нарядны и ярки,
зубцами оскалясь, на почте лежат
простые почтовые марки.
В их ценность не верить, конечно, нельзя,
на них отражение жизни, друзья!
На них - поднимается новый завод
и лёд ковыряет полярник,
летит самолёт, а певица поёт,
наградой гордится ударник,
корабль пограничный у берега бдит
и Вождь, улыбаясь с трибуны глядит.
Народы выходят бороться за мир,
с подружкою пляшет подружка…
Вот лоси, лососи, вампир и тапир,
царь-колокол, царь и царь-пушка,
тюльпаны, бананы, стога и снега
и даже картина Эдгара Дега…
И всё-таки марки для нас не предел,
и те, кто особенно прытки,
себе подыскали получше удел:
они собирают открытки.
Открытки – солидней! У них, например,
бумага потолще, поболе размер.
Где марку не видно, открытка видна,
и марка на ней – принадлежность.
К тому же, важна, безусловно, цена
и (тоже, конечно) прилежность.
И времени столько не надобно вам:
попробуйте марок собрать килограмм!
Открытки-реклама, открытки-буклет
и рядом открытки-визитки,
открытки, каких и на свете-то нет,
а рядом и просто открытки.
Открытки на фото и в цвете, и так,
открытки за рупь, за алтын, за пятак…
Открытки повсюду мы можем добыть,
они где угодно найдутся..
Но самое лучшее, что может быть –
альбомы цветных репродукций!
Искусство, искусство! Тебя полюбя,
чего мы не сделаем ради тебя!
Туман. Ураган. Бенуар и бульвар.
Мане. Модильяни. Эль-Греки.
Сислей. Аржантей. Будуар. Ренуар.
Дали и Тулузы-Лотреки.
Соборы. Заборы. Гондолы . Мосты.
Гравюры. Иконы. Картины. Холсты.
И Русский, и Прадо, и весь Эрмитаж.
Уффици и Лувр. Третьяковка.
Бумага. Картон. Акварель. Карандаш.
Темпера. Сангина. Грунтовка.
Брюллов и Саврасов. Перов и Серов.
Коровин. Малявин и Водкин-Петров.
Заставлены полки альбомами сплошь
(признаться мы этому рады).
Всё вместе, конечно, нигде не найдёшь:
поврозь всё - в Уффици и в Прадо…
Как нам полиграфия много дала:
она к нам искусство домой привела…
И надо же! Именно в этот момент
на службе в одном коридоре
к нам вдруг обращается некий клиент
в берете, но с блеском во взоре.
Отнюдь не Делон, лысоват, деловит
и всё говорит, говорит, говорит…
«Да, вечно искусство – клиент говорит –
но только, как область культуры.
Оно нам являет сегодняшний вид
движений бессмертной натуры.
Застой – это гибель натур, говорит, -
культура ж на месте отнюдь не стоит.
Нельзя априори и твёрдо сказать,
куда устремилась культура,
но в Доме писателей можно узнать,
как множится литература…»
Мы слушали, было на сердце тепло,
и мы не решились ответить «фуфло!»
Мы каждую пятницу стали щедро
себя приобщать до культуры
и в Доме писателей слушали про
развитие литературы.
Потом – захватило, потом – не унять,
никак не уйти, не забыть, не отстать.
Про творчество много узнали мы там,
всё было толково и ново:
Катаев, Абрамов. Потом Мандельштам.
Однажды стихи Гумилёва.
Потом Ахмадулина спела своё:
мол, Анна с Мариной - сестрички её.
Астафьев и Битов. Затем Пастернак.
Рождественский и Маяковский.
Ю.Визбор. Высоцкий и в песнях, и так.
Распутин, Белов и Твардовский…
Культура! Мы любим и ценим её.
Но… хочется вызнать и что-то своё.
Некрасов Чуковскому тайны открыл,
Набокову – Гоголь. Не так ли?
И Лермонтов понят. Его изучил
Андроникошвили, Ираклий.
А Пушкин-то! Вот где загадка лежит!
Нам всё про него изучить надлежит!
Музеи и книги... С портретов глядят
его современников лица.
Мы скоро узнали, что был небогат,
в провинции жил и в столицах.
Что был камер-юнкером, но не служил,
что осенью Болдинской в Болдино жил.
Узнали, что Пушкин опасно шутил
с супругою Модиньки Корфа
и, походя будто бы, раз совратил
жену самого Бенкендорфа.
И что Бенкендорф его вызвать хотел
и очень жалел, что, увы, не успел…
Но нам разобраться неплохо бы тут,
а верить всему не годится.
И в среду ближайшую нас поведут
знакомить с одним очевидцем.
И, коль очевидец взаправду не врал,
для книги, пожалуй, готов материал!
Сегодня нам рано итог подводить,
что начато, надобно двигать!
Упорно и честно мы будем служить
искусству, культуре и Книге.!
Куда завлечёт нас пыланье страстей
промеж ожиданий, надежд и затей?…
1988 г.
*) Искусство вечно, жизнь коротка (лат.)