Колодец пересох. Исчезла болтовня
затейницы-воды на донышке сосуда.
Берёзовые брёвна сгодились для огня,
который предпочли забывшемуся чуду.
И долго полыхал, вгрызаясь в память лиц,
бушующий костёр над холмиком землистым.
И души журавлей спешили падать ниц
и в пламени гореть сверкающим монистом.
Когда же отболел надуманный пожар,
и пепел поглотил обугленные перья,
осенняя печаль собой накрыла шар,
что в небо восходил багрово-грозным зверем.
И ливень, как игла, холодный и стальной,
стучался лбом о твердь, метал косые взгляды
и в выжженный песок натянутой струной
по капельке вносил желанную прохладу.
Дождь встретился с ключом на каменистом дне
и устремился вверх с удвоенною силой.
И влага, поселясь в колодезном окне,
целительный исход собой провозгласила.
20 сентября 2005