И еще одна давняя, на этот раз Ангарская история. Это было летом, после второго курса, когда студенческий строительный отряд Таганрогского Радиотехнического института впервые приехал работать в глухой таежный поселок Ново-Маклаково на Енисее. Руководил отрядом наш бессменный, неугомонный командир - Игорь Анатольевич Николаев. Профессор, заведующий кафедрой информатики и вычислительного эксперимента механико-математического факультета РГУ, Директор Вычислительного Центра РГУ, Член бюро отделения математики и механики Северо-Кавказского Научного Центра Высшей Школы, Академик Международной Академии Информатизации (МАИ), Президент Ростовского областного отделения МАИ, - все это будет потом. Тогда он был для нас просто Игорем. Командиром.
Жили – в местной школе, пустующей летом, строили - мачтопропиточный завод. И Командир не только обеспечивал нам фронт работ. Он умел организовать наш отдых. Так, в один из выходных дней, 9 студентов ТРТИ, во главе с Командиром отправились в необыкновенное путешествие на пароходе вверх по Ангаре, чтобы потом вернуться в Ново-Маклаково на плоту. Семеро - ребят и две девушки. Одной из этих девушек, как нетрудно догадаться, была я. И сегодня уверена, что это путешествие навсегда осталось в памяти тех, кто прошел тогда эти 120 километров на самодельном плоту! Через пороги до Стрелки, и потом, от Стрелки, еще около 30 километров, вниз по Енисею до Ново-Маклаково, - ныне это Лесосибирск. Мы видели удивительную двойную радугу, сначала, ярчайшая одна, между ангарскими берегами, на фоне сине-сиреневого грозового неба, а совсем недалеко от нее вторая, не такая яркая. Места по берегам были глухие, вековая тайга... На протяжении десятков, и даже сотен километров, людей не было. И вдруг, среди этой нетронутой еще рукой человека природы, справа по борту, на берегу, среди вековых сосен, мы увидели палаточный лагерь! Это было удивительно, люди в этих местах вообще тогда не водились. Встречались редко.
На плоту гремела музыка, вместо паруса между двумя стойками было натянуто одеяло с нарисованным на нем солнцем. Не заметить нас было крайне трудно. Непуганые таежные звери с удивлением провожали глазами наш гремящий ковчег, а мы смотрели во все глаза по сторонам, фотографировали (увы, у меня не было фотоаппарата), и старались запомнить все, что видели…
Люди на берегу нас, конечно, тоже увидели. Судя по реакции, они удивились еще больше... Забегали. Было видно, как двое сели в лодку и бросились на моторе нас догонять...
Оказалось, это геологическая партия из Москвы, причем геологи совершенно классического вида: «энцефалитки», бороды... умение выжить в любых условиях... Словом, самые настоящие герои нашего времени, которые преодолевая трудности, открывают для всех нас богатейшие кладовые нашей родины.
Догнав плот, и сделав на радостях пару кругов вокруг, один из геологов, тот, что постарше, выскочил на плот, схватил в охапку нашего Колю Топольского, - студента ФАВТа, стал его тискать, обнимать, целовать, приговаривая:
- Ах, какой же ты молодец, как же ты это здорово придумал! А мы твою записку только вчера взяли в Ново-Ангарске, когда за почтой ходили...
Николай, заросший бородой к этому времени, не хуже самого геолога, вытерпел все эти объятия, потом отстранился немного, спросил:
- Вы что, так давно людей не видели?
И тут только все выяснилось.
Оказалось, что родственник геолога, студент какого-то Московского ВУЗа прислал ему накануне записку, что будет работать со студенческим отрядом где-то неподалеку, на Ангаре, и хотел бы навестить родственника. Парень не написал, как собирается добраться до геологической партии, хотя вариантов, судя по всему было у него не так много - только река. Именно в этот момент появились на своем плоту мы.
Но, что было еще более странно, - один шанс на миллион, так это то, что наш Николай оказался чем-то похож на того, кого ждали! Да плюс борода! Да плюс людей, действительно, не видели давно! Короче, и у нас, и у геологов этот эпизод стал одним из самых ярких впечатлений сезона… Несмотря на то, что и наше дальнейшее путешествие было полно экстремальных впечатлений, и у геологов сезон затянулся в силу некоторых обстоятельств.
Но тогда, сплавляясь по Ангаре, мы еще не знали, кто и какую проживет жизнь. После этой короткой встречи с геологами, попали в страшный, почти тропический ливень, чудом проскочили пороги, зато угодили прямо в улавливатель для бревен. О порогах нас предупреждали абсолютно все суда, встреченные нами во время сплава. Они буквально сворачивали с курса, чтобы подойти к нам поближе, но мы продолжали сплав, а предупреждения только усиливали наше желание пройти этот путь до конца.
Пороги мы проскочили более- менее благополучно. Плот выдержал, а вот выбираться из ловушки пришлось долго и очень непросто. Выбрались чудом, да и то с помощью проходивших мимо моторок...
В общих же чертах это выглядело примерно так: ребята все попрыгали в воду, чтобы облегчить плот. Нас, с Аллой пересадили в лодки аборигенов, с той же целью...
И дальше началось. Аборигены, с утра уже подзаправившиеся спиртом, коего в местных магазинах, на Стрелке, в Ново-Рудяковке, Ново-Маклаково, было в избытке, рвут свои моторы - они очень хотят помочь нам. Мы для них - почти инопланетяне...
Моторы, изрыгая синий вонючий дым, просто захлебываются от непосильной нагрузки... Мужики, "помогают" своим моторам семиэтажным матом, а я, сидя на носу одной из лодок рыдаю! Я сроду ничего подобного еще никогда не слышала, а мои познания русского языка еще сильно ограничены рамками школьной и институтской программы...
Когда, заглушив на минуту мотор, чтобы охладить, мужики вдруг замечают меня, они крайне удивлены причиной моего расстройства... Начинают напряженно соображать, что же они сказали не так... и... не находят, и удивляются...
Операция по спасению нашего плота длится еще довольно долго, но после этого разговора наши спасатели очень старались ограничивать свой словарный запас...
Это было нелегко не только для них, но и для моторов, получалось с трудом, но плот они тогда все-таки вытащили... Потом мы несколько часов, - очень долго! - насквозь промокшие и замерзшие не могли выйти из Ангары в Енисей, потому что Енисей «запер» Ангару.
Температура воздуха опустилась настолько, что от нас шел пар, и согреться можно было только сидя плечом к плечу, или спина к спине, за счет тепла человеческого. Интересно, помнят ли эти долгие часы Валя Трофимов, Коля, Аллочка Яковлева, Сашенька Сетраков, Юра Бесполяков, Рудик и другие ребята. Слышала, что Рудик строил подводные лодки где-то на Севере. Валя давно уже вице-адмирал, и Николай - заместитель председателя диссертационного совета одной из российских академий. руководитель УНК АСИТ…
Когда же мы, наконец, оказались в Енисее, наш плот попал в страшную, большую воронку, его начало затягивать под бревна. Плот наклонился, все, что было на нем, смыло в Енисей.
Я по сей день помню, как уходили одна за другой под воду наши вещи, – кеды, фотоаппараты, магнитофон, и, как потом вылавливали мальчики наши рюкзаки где-то на середине Енисея.
Рюкзаки были похожи на больших бегемотов, они – то скрывались под водой, то снова всплывали... И все-таки, самым ярким эпизодом этого путешествия осталась встреча с московскими геологами. Когда все выяснилось, мы успели перезнакомиться, поговорить, обменяться с геологами адресами. В момент, когда я передавала старшему из геологов свой блокнот для записей, у меня из кармана в воду выпали компас и штурманские часы Юрочки Бесполякова, доверенные мне на время...
Часы и компас были скреплены между собой цепочкой. Можно было протянуть руку и взять часы, но все завороженно смотрели, как они уходят на глубину в прозрачной ангарской воде, как играют на серебряном корпусе лучи солнца и ничего не предпринимали...
Эта моя давняя потеря и по сей день там, на пятнадцатиметровой глубине, на дне Ангары...
Встреча же с геологами стала для меня началом большой, делающей мне честь, дружбы.
Наша переписка длилась более десяти лет. Мой ангарский знакомый был удивительно интересным собеседником. В прошлом летчик, принимавший участие в показательных выступлениях по высшему пилотажу в Тушино. Он объездил всю страну, вдоль и поперек прошел весь Дальний Восток, ни один раз побывал на Памире. И все свои путешествия он описывал в письмах, сопровождая сказанное рисунками. Читая, мне казалось, что все это я видела своими глазами... Я сама придумала условие этой дружбы – мы никогда не должны были встретиться… Мне казалось, что общение виртуальное вполне может заменить обычное человеческое общение, Скорее всего, с годами, это перестало устраивать моего собеседника, и тогда пришла телеграмма:
«Прощайте. Будьте счастливы». Владимир. Так появилось стихотворение.
«Прощайте. Будьте счастливы. Владимир».
О, если б счастье так легко давалось!
О, если б все на свете удавалось, -
Мы б по миру бродили... как владыки!
Прощайте? Ну, пожалуйста. Судьба!
Нам суждено яснее стать и чище.
«Прощайте» и «простите», только вспышки.
Но будет ночь тревожная. Судья.
О счастье. Ну, о чем же говорить?
Ведь это будет так же беспредметно.
Пусть где-то на сердце легла тугая метка.
Не шрам потери. Метка. Не горит.
Ну, вот и все. Счастливых Вам дорог!
И встреч. И расставаний. И распутий.
И спутника, чтоб был не просто спутник,
А, чтобы в час отчаянный помог!
Спасибо вам. Вы были так щедры.
Живите с Богом! Радуйтесь, грустите.
Не знаю что, но что-то мне простите.
Я остаюсь... знакомой с Ангары.