Она была с ним так нежна,
доступна, страстна и пьяна
и алкогольные пары,
диктуя правила игры,
ее толкали на любовь,
из вен выплескивая кровь,
и гнали в сердце кипяток
и била похоть в потолок.
А он пытался устоять,
казалась плахою кровать,
от губ горячих уходил,
поскольку пьяных не любил.
Она шептала" Я люблю..."
в бреду, точнее, во хмелю,
руками плечи обвила,
как гибкий плющ вокруг ствола.
А он стряхнуть ее хотел,
но не был с ней настойчив, смел.
Воспитан в духе старых сцен,
он верил в верность без измен.
Она любила пить вино...
А, впрочем, не его одно,
под восхищенный взгляд мужской
и бить об пол бокал пустой.
А он, напротив, не любил
подвыпивших и сам не пил,
хоть знал застольный этикет,
но был приличный домосед.
Такие разные ,они
совместно проводили дни
и коротали вечера,
и даже ночи до утра.
Она была его женой,
неколебимою стеной.
Об стену можно лоб разбить,
но ничего ей не внушить.
Он так просил ее: "Не пей!"
Она: "Указывать не смей!"
Самостоятельная дрянь,
перечить мужу перестань!
И, рюмку выплеснув в окно,
ищи отраду в нем одном.
Да только ,что о том твердить?
Забыл? Ведь можно лоб разбить...
Стена останется стеной,
а ты обрел души покой.
И упокоились мечты,
в надгробные венки цветы
сплелись и теплится свеча,
как страсть когда-то, горяча.
И впору выпить бы вина
за упокой души до дна.
Да аппетит уже не тот-
супруга ей недостает.
И хочется его вернуть,
пройти с достоинством тот путь,
который жизнь ей отдала,
но опустилась ночи мгла,
укрыла милые следы
и отцвели уже сады.